Чарльз Силсфилд - Токеа и Белая Роза

То, что девушка долгие годы жила вдали от цивилизованного мира, более прочего выдавала ее речь. Ей то и дело не хватало слов. Пытаясь выразить какую-нибудь мысль, она боролась с мучительной неловкостью. На манер индейцев она молча выслушивала собеседника и погружалась в долгое размышление, прежде чем дать ответ. Впрочем, повествуя о чем-либо, она не ведала никаких затруднений, ибо была поистине поэтической натурой.

— О господи! — вздохнула Вирджиния, лежа на диване с книгой.

Было скучное пасмурное утро. Миссис Паркер сидела за столом, заваленным расчетными книгами и бумагами, а напротив нее сидел молодой Коупленд, служивший тут управляющим.

— Ах, мама! — воскликнула девушка, бросив на диван книгу и подойдя к окну. — Какая скука! Все словно вымерло. Даже на реке ни единой лодчонки. Это просто невыносимо!

Мать оставила ее слова без всякого внимания и продолжала беседу с управляющим.

— Мистер Коупленд, неужели вы полагаете, что не следует отсылать Помпи? Нельзя же оставлять его тут?

— О боже! — снова вздохнула Вирджиния. — Только и слышишь целыми днями о всяких Помпи, Цезарях и хлопке!

И она снова опустилась на диван и принялась за чтение романа «шотландского волшебника», как с истинно шотландской скромностью величал себя Вальтер Скотт. Но тут в гостиную вошли Габриэла и Роза, а за ними негритянка-горничная с огромным глобусом.

— В библиотеке стало холодно, — сказала Габриэла матери, — а мне нужно еще кое-что объяснить Розе.

Миссис Паркер одобрительно кивнула дочери, и та заговорила, старательно подражая гнусавому голосу начальницы пансиона:

— Итак, теперь ты знаешь, где находится Америка, и можешь показать на глобусе наш штат. Ну, где он расположен?

— Вот здесь, — показала Роза.

— Нет, вот тут, — засмеялась Габриэла. — Какая же ты невнимательная. Ты показала Австралию. Вот Америка, запомни хорошенько. А это главная часть Америки, понятно? А мы — главная нация, потому и зовемся американцами. А всех остальных называют мексиканцами, перуанцами, бразильцами.

— А еще вас янки зовут? — спросила Роза.

— Фи, не говори так! Кто тебе сказал такое? Янки — так называют тех, кто живет вот тут, — она ткнула пальчиком в шесть штатов Новой Англии. Они-то и есть янки. Они продают нам лесной орех вместо мускатного, а нашим неграм тину из Миссисипи, выдавая ее за медицинские снадобья.

— Все-то тебе известно лучше других, — язвительно заметила Вирджиния.

— Спокойно, Сисси! Я живу в свободной стране! — засмеялась Габриэла. — С тех пор как за тобой стал ухаживать капитан Перси, тебе перестало нравиться слово «янки».

— Ты просто невыносима!

— Ну, разумеется, — насмешливо возразила Габриэла. — Впрочем, капитан вскоре будет здесь, а потому нам нужно поскорее управиться с уроком.

И она продолжала объяснения, перейдя от Нового Света к Старому и не упустив ни единой возможности блеснуть перед Розой своей ученостью.

Когда стемнело, появился слуга с серебряным подсвечником и что-то тихо сказал хозяйке.

— Пусть войдет, — приказала та.

В гостиную вошла молодая, миловидная, бедно одетая женщина. Оглядевшись по сторонам и несколько раз поклонившись, она поспешила к полковнице, чтобы поцеловать ей руку.

— Ах, оставьте, мадам Мадиедо, — воскликнула та. — Вы же знаете, у нас это не принято. Что вы желаете сообщить мне?

— Мадам! — заговорила женщина на ломаном английском. — Вы догадываетесь, о чем я пришла молить вас.

— Мне очень жаль, мадам Мадиедо, — сказала миссис Паркер, — но я не считаю себя вправе вмешиваться в это дело. Ваш муж способствовал побегу государственного преступника.

— Не будьте к нам столь суровы! — воскликнула француженка. — Явите свою милость! Дайте мне более утешительный ответ! Не гоните меня прочь!

Но миссис Паркер осталась холодна к ее мольбам.

— Наша страна дала приют вашему мужу, не спрашивая о его прошлом. Она приняла его при условии, что он будет следовать нашим законам и никогда не посягнет на наше спокойствие и безопасность. Полковник Паркер приказал арестовать месье Мадиедо. Вам хорошо известно, за что. И я не намерена действовать вопреки его приказу.

— Мадам, одно ваше слово, и он свободен, — зарыдала француженка. Сжальтесь над нами. После его ареста мы не продали и десяти пинт. Все нас боятся. Все сторонятся. Какая ужасная страна. Никто не поддержит нас в беде, все толкают нас в пропасть.

— Это вам не Франция и не Испания, — надменно заметила полковница.