- Убили они его. Он от них убежал, ему вдогонку три пули послали. Написал записку и скончался, бедняга.
За пять рейсов шлюпка благополучно выгрузила на берег ящики и мешки с продовольствием и одеждой и бочонки с пресной водой.
Ковальчук сидел на румпеле, четверо краснофлотцев лихо загребали. Когда шлюпку несло крутым гребнем на отмель, боцман командовал:
- Весла береги!
Пограничники подхватывали шлюпку за борт и вырывали ее из густой холодной воды.
- Принимай рафинад! - кричал им Ковальчук. - Море не подсласти!
Мокрые, закоченевшие люда бегом оттаскивали драгоценный груз подальше от воды.
- Утром было минус восемь, - крикнул старшина поста, - к ночи ждем десять!
- Поспешай! - торопил Ковальчук, тревожно поглядывая на темнеющий горизонт.
За время выгрузки шторм достиг шести баллов. Ветер крепчал с каждой минутой. Волны и тучи брызг то и дело заслоняли низкий остров.
Когда шлюпка вернулась, «Валюта» снялась с якоря и ушла от Тендры под зарифленными парусами. Ермаков спешил добраться ж вечеру обратно в Одессу.
Вершины окружавших дом молодых тополей раскачивались, голы, ветви постукивали друг о друга, в решетчатом заборе тонко посвистывало, калитка вздрагивала и стучала щеколдой, флюгер на крыше крутился волчком.
Прибой шумел так гулко, будто море взобралось на обрыв, затопило виноградник, и волны ударялись уже совсем рядом, за коровником.
На прихваченную морозом землю косо сыпался снег.
Три человека с винтовками подошли к саду с морского берега, разъединились: один остался на углу, второй - у середины ограждающего сад забора, третий - у ведущей к морю калитки.
Трое других расположились в узком переулочке, ограничивающем сад с западной стороны, двое осторожно пробрались в примыкающий с востока к саду виноградник.
Когда, таким образом, дом и сад были оцеплены, Кудряшев и его спутники поднялись на крыльцо-веранду, и начальник поста тихонько постучал в дверь.
Никто не ответил. Тогда он постучал настойчивее. Несколько минут люди стояли молча, кто-то, согреваясь, притопывал.
Тоскливо-назойливо пел флюгер на крыше.
- Спит, и бог с ним, незачем будить, пошли обратно, - раздался в темноте чей-то баритон.
- Проснется! - Кудряшев снова начал стучать.
За дверью послышалось шарканье ночных туфель,
- Свои, свои, Карл Иванович! Чего это ты заспался?
- Айн секунд!
- Очищай ноги, не заноси грязь в хату, - шутливо прикрикнул Кудряшев на друзей и первым вошел в сени, освещенные керосиновой лампой, которую держал Фишер.
- Принимай гостей, Карл Иванович, извини, что мы нагрянули. Дружки из Одессы приехали, с «Валюты». Ремонтируется их шхуна, ну, и пожаловали. Погулять хотим. Угостишь?
Федор снял шинель, отряхнул от снега островерхий шлем и пригласил товарищей:
- Вот сюда, ребята, вешай.
Карл Иванович поставил лампу на стол, завязал полы халата и, позевывая, смотрел на поздних гостей.
Вместе с Кудряшевым прошли не то пять, не то шесть человек: трое смущенно столпились у порога, оглядывая комнату, остальные старательно вытирали в сенях сапоги.
- Ну и холодище, прямо-таки как на Северном полюсе! - сказал Кудряшев и остановился перед висящим на стене зеркалом, приглаживая ладонями курчавые волосы.
В зеркале отражалась вся комната, обставленная старинной мебелью, семейные фотографии в черных узорчатых рамочках, большие часы с кукушкой, растворенная в темную спальню дверь.
- Знакомьтесь, ребята, вот это и есть председатель нашего поселкового совета, товарищ Фишер, Карл Иванович - мой хороший приятель.
- Очень хорошо, гут! Твои друзья - есть мои. Прошу ожидать. Зетцен зи зих, садитесь! Будем пить молодое вино, - улыбнулся Фишер.
- Ты не особенно беспокойся, Карл Иванович! - дружески сказал Кудряшев. - Закусочка у нас своя, а вот винца ни у кого, кроме тебя, попросить неудобно.
Фишер вышел через кухню во вторые сени, а гости расселись вокруг покрытого суконной скатертью стола.
- Это что же, всё хозяйская родня? - громко спросил кто-то, кивая на фотокарточки.
- Родня-то у него большая, а живет один-одинешенек. Дети в Сарепту уехали, жена померла от тифа, - так же громко ответил Кудряшев, осматривая комнату.
У Фишера явно никого не было. Предположение не оправдалось: видимо, приехавший к нему под вечер неизвестный человек - о появлении его сообщил наблюдавший за домом Фишера боец - успел уехать незамеченным. «Проглядели мы его!» - с досадой подумал Кудряшев.
Читать дальше