Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

Удивительно, как они не проснулись от щекотки…

Итак, почти все в сборе. 14 «пиратов» (среди которых, напомним, ровно половина — 7 человек — лоялисты, оставшиеся на мятежной «Баунти» не по своей воле) в цепях томятся на нижней палубе. Промежуточный успех операции налицо, но пока не схвачен главный злодей — Флетчер Кристиан. И с ним восемь человек. И где сама «Баунти» — неизвестно.

А это значит, надо отправляться на поиски. Экипаж судна начинает подготовку к отплытию, а арестованных переводят специальное, только что отстроенное помещение на полуюте. Этот корабельный каземат станет печально известен как «Ящик Пандоры».

В древнегреческой мифологии так назывался зловещий сосуд со всеми человеческими несчастьями, который случайно откупорила коварная и прекрасная Пандора — первая женщина, сотворенная богом огня Гефестом в наказание людям за проступок Прометея. Все бедствия и страдания вышли наружу, и Зевс закрыл кувшин только тогда, когда на дне осталась лишь одна Надежда.

Прозвище, которым кто-то из арестованных с горькой иронией окрестил судовую тюрьму, окажется не просто образно точным, но и пророческим. Ибо муки и лишения, которые предстоит испытать заключенным в «Ящике Пандоры», не оставят им ничего, кроме призрачной надежды. Которая, как известно, умирает последней.

Это был действительно ящик. Крепко сколоченный из досок, 18 футов (5,5 метров) в длину и 11 футов (3,4 метра) в ширину. Единственным входом-выходом служило квадратное отверстие в крыше, размерами примерно двадцать на двадцать дюймов (грубо — 50 Х 50 см). Через него с арестантами общались и передавали еду. Впрочем, разговаривать с узниками было под страхом смерти запрещено всем, за исключением специально приставленного капрала. Причем темы «бесед» строго ограничивались: только о провизии, и ни о чем больше. По периметру крыши вокруг «Ящика Пандоры» бродили двое вооруженных часовых.

Для доступа воздуха были предусмотрены два зарешеченных квадратных окошка, каждый девять на девять дюймов (приблизительно 23 Х 23 см). Своим функциям, однако, эти отдушины совершенно не соответствовали, и в «Ящике Пандоры» всегда было невыносимо душно и жарко. Моррисон вспоминает, что пот лил с заключенных буквально ручьями, особенно в безветренную погоду, и люди с «Баунти» постоянно задыхались от спертой атмосферы.

Вдоль осевой балки к полу была намертво прибита мощная железная цепь, к которой на коротком расстоянии крепились ножные кандалы каждого из узников. Арестанты симметрично располагались по обе стороны от этой цепи, семеро справа и семеро слева, ногами к середине. Ручные кандалы ни к чему не приковывались, но доставляли еще больше неудобств. Железные ржавые браслеты натирали кожу так, что в постоянной влаге и сырости мозоли и ссадины тут же гноились, и запястья и лодыжки болезненно опухали.

В первые же дни им сбросили гамаки, но эти нехитрые матросские ложа буквально кишели насекомыми-паразитами, и вскоре в «Ящике Пандоры» завелись личинки и черви. Из-за этого заключенные, раздевшись донага, спали на голых досках. Ужасную антисанитарию усугубляли два ведра (на 14 человек), предназначенные для отправления естественных надобностей.

Кормили арестованных регулярно, даже выдавали грог. И это, пожалуй, было единственным, что скрашивало их существование. Во всем остальном «Ящик Пандоры» напоминал последний круг ада.

Особенно мучительной для людей с «Баунти» стала невозможность попрощаться по-человечески со своими таитянскими друзьями. А главное — с подругами. За полтора года пребывания на Таити (и даже еще раньше — со времен сбора саженцев хлебного дерева) каждый из четырнадцати заключенных обрел свою полинезийскую возлюбленную, преданную и нежную. У шестерых из арестантов — у Стюарта, Макинтоша, Бёркетта, Самнера, Скиннера и Миллуорда — родились дети, почти у всех остальных жены были «на сносях».

Вахины с первого же дня прибытия «Пандоры» практически круглосуточно несли свою вахту. Собравшись у кормы на каноэ (на борт их, разумеется, не пускали), молодые женщины с младенцами на руках почти безостановочно исполняли свой ритуал скорби. Как в свое время при наказании провинившихся на «Баунти», они, рыдая в голос, безжалостно царапали свои головы острыми раковинами, и от их крови вокруг лодок менялся цвет морской воды.

Поначалу экипаж «Пандоры», не ожидавший такого накала страстей, даже разрешил передавать заключенным их детей прямо в камеру, через отверстие в крыше. И молодые отцы в кандалах играли с младенцами внутри «ящика». Но затем это прекратили.