Андрей Цепляев - Ссмертельный ужас (Возмездие)

Теплым июльским утром в окрестностях Мадрида появились три всадника. Сбивая с сухой травы последние капли ночной росы, лошади пересекли черту пригорода в том месте, где стояли летние домики и огороды горожан. Вместе с ними по торговой дороге Алькала к воротам двигались груженые повозки торговцев и ремесленников, шли люди с мешками и корзинами за плечами. Был понедельник и город проснулся рано. Совсем недавно смолкли колокола. Стихли последние куплеты «Angelus Domine» [1] «Angelus Domine» или Ангел Господень (лат.) — католическая молитва, читается три раза в день (на рассвете, в полдень, на закате). . В Мадриде и его окрестностях начинался новый день.

У Солнечных ворот, названных так из-за их расположения на востоке города, всадники спешились. Сняли плащи и надвинули пониже шляпы. Только двое. Третий, в плаще с капюшоном, остался в седле. Часовые, охранявшие узкую арку, поклонились новоприбывшим и как-то странно покосились на того, кто сросся с лошадью, как будто знали его. Оба кабальеро, а это, судя по шпагам и дорогим дублетам, были они, взяли под узды лошадей, в том числе ту, на которой сидел человек, и повели их напрямик через Пуэрта-дель-Соль.

Простиравшаяся от ворот торговая площадь жила своей жизнью. Ремесленники открывали лавки и мастерские. Менялы и торгаши из пригорода разгружали повозки у рыночных рядов. Вдоль городских стен и домов несли службу патрули альгвасилов [2] Альгвасил — в Испании младший чин стража порядка, состоящего на службе законодательных органов. , на тот случай, если кто-то поймает карманника или, как это часто случалось, между торговцами начнутся распри по вине какого-нибудь ловкача-плантатора занявшего чужое место в ряду.

— Опоздали, дон Фернандо, — произнес дворянин с острыми усами загнутыми кверху. Он был невелик и худощав, но держался, как и подобает кабальеро, на высоте не ниже орлиной. — Здесь их слишком много. Надеюсь, они его не узнают.

Полный мужчина в голубом дублете промолчал. Плотно сжав мясистые губы, он осмотрел площадь, выискивая лазейку. Потом жестом велел человеку на коне спрятать лицо и тот зарылся затылком в просторный капюшон, опустив его на подбородок.

Они обогнули площадь с востока, стараясь не привлекать внимание горожан. Проследовав вдоль стены, кабальеро незаметно для патруля покинули Пуэрта-дель-Соль, углубившись в лабиринты мадридских улочек. Путь их лежал в самое сердце города, в старейший его квартал Ла Латина. Петляя в зловонной прохладе городских трущоб, они скоро вышли на Плаза-де-ле-Паха. На узенькой площади, с четырех сторон отгороженной домами, было еще больше торговцев, и продавали они отнюдь не солому. Здесь собирался цвет коммерческой элиты Мадрида. Самые дорогие товары и щедрые покупатели, как на лучших улицах Толедо.

— Черт бы их побрал вставать в такую рань, — пробормотал светловолосый дворянин, теребя плащ, обмотанный вокруг левой руки.

— Спокойствие, сеньор Педро, — ответствовал дон Фернандо. — Мы уже близко.

Кабальеро указал в сторону высокой квадратной башни Франциска Ассизского, возвышавшейся над убогими глиняными домиками. Гильдия фехтовальщиков — та самая цитадель, куда они спешили с прошлого вечера, покинув лепрозорий Каса-дель-Морте. В стенах гильдии их спутник будет в безопасности. Какое-то время.

Внезапно дон Фернандо развернулся и быстро повел коня вверх по улочке. Педро последовал за ним. Оглянувшись, он понял причину спешки. Со стороны площади за ними наблюдали альгвасилы. Всего четверо, но и этого было достаточно, чтобы их разоблачить.

Скользя по зловонной массе нечистот, они поднялись наверх, завернули за угол и зашагали по узкой улице, тесня попавшихся на пути горожан. Шли быстро, но не так чтобы очень уж, дабы это не походило на постыдное бегство. Улицу, судя по всему, недавно привели в порядок, присыпав опилками и песком, и обитатели ее возмущенно роптали, поскольку лошади оставили там после себя несколько солидных подарков.

— К чему такая спешка? — наконец произнес узник. Он был именно узником, поскольку обе его руки под плащом были привязаны к рожку седла.

— Чем быстрее доставим вас под крыло дона Лопеса де Ойоса, тем лучше, — бубнил себе под нос дон Фернандо, посматривая на всадника. — В Мадриде вас все знают, и не дай Бог узнают теперь.