Андрей Цепляев - Ссмертельный ужас (Возмездие)

Первым заговорил пожилой кабальеро с седой бородкой. Он был очень стар, но располагал большой властью. Дон Лопес де Ойос стал главной гильдии в те стародавние времена, когда Альвар еще только учился держать шпагу. Многие называли его отцом-основателем. Школа наемных убийц стал процветать только благодаря его грамотному руководству. Старик откашлялся и заглянул узнику в глаза:

— Сеньор Альвар Диас, вас ни в чем не обвиняют…

— В таком случае развяжите меня.

— Речи быть не может, — холодно возразил дон Лопес, барабаня костлявыми пальцами по столешнице. — Сперва мы должны понять, что произошло. До тех пор все останется как есть.

— Где моя шпага и кинжал?

— Они у нас.

— Верните хотя бы шпагу.

Глава гильдии наотрез покачал головой.

— Верните шпагу или преломите ее немедля. Вы в равной степени меня обесчестите, если оставите ее у себя.

Дон Фернандо как-то странно глянул на идальго. На полном лице секретаря расцвела мерзкая улыбочка.

— Не горячитесь, сеньор, — протянул бюрократ. — Вы ведь давно не мальчишка.

— Как это понимать?

— Уважайте господ, которые собрались здесь в столь ранний час. Напомню, что они ожидали вас с ночи. Только вас. Чтобы выслушать.

Дон Лопес благодарно кивнул секретарю и достал откуда-то из-под стола боевую толедскую шпагу, зачехленную в красные ножны. Рядом на столешницу легла порванная портупея. Потом изогнутый кинжал с рукоятью из слоновой кости. Вопящая обезьяна, вырезанная на ней, длинными руками обхватывала изгибистую гарду. «Гуль» собственной персоной.

— Обещаю, что по окончании дознания ваше имущество к вам вернется, вне зависимости от того, что с вами станет потом.

— А я в свою очередь обещаю, что не стану оправдываться, — от всего сердца заверил Альвар. — Напротив, я признаю свою вину. Признаюсь во всем, ваша милость.

Педро бегло глянул на дона Лопеса и хотел взяться за перо, но старик пригрозил ему пальцем.

— В чем вы признаетесь? Мы не понимаем.

— Что тут скажешь. Меня постигла неудача. Фортуна отвернулась от меня.

— У вас нет права ссылаться на Фортуну. Лучше объясните, как ветеран вроде вас мог допустить такую непростительную ошибку?

— Людям свойственно ошибаться.

— Только если от их поступков не зависят жизни других людей. Вы, сеньор Диас, не имели права на ошибку!

Тут в разговор вмешался священник. Судя по белой тунике и черному плащу с капюшоном, член ордена доминиканцев. Преподобному было за пятьдесят. Альвар на мгновение всмотрелся в гладко выбритое лицо и холодные голубые глаза. Священник перебирал в руках четки, время от времени постукивая ими по столу.

— Сын мой, я падре Луис де Окампо инквизитор Священного Трибунала. Своим поведением вы нас сильно огорчаете. Не заставляйте меня сожалеть о том, что выписал вас раньше времени.

— Падре Луис де Окампо назначен нашим духовным наставником вместо почившего отца Эскивеля, — добавил дон Лопес де Ойос. — В этих стенах его устами говорит Святой Престол.

— Значит, это вы поместили меня в тот гадюшник, — не выдержал Альвар, удостоившись строго взгляда священника.

Если в дело вмешалась инквизиция, то он без сомнения уже попал в реестр, по доносу или стараниями гильдии — не суть важно. Скоро последует допрос с пристрастием, а там и пытка не за горами. Благо сжечь его не смогут. Он идальго, значит, пойдет прямиком на плаху. Достойное завершение жизни к сорока-шести годам.

— Вы себя не помнили. Кричали по ночам. Грызли подушку. Душили прислугу. Поначалу мы подумали, что вы одержимы. Пришлось отослать вас на лечение.

— В Каса-дель-Морте? — покривился Альвар. — Чудная пустошь полная прокаженных. Почти королевская резиденция.

— Святой Лазарь страдал от подобной болезни, но нашел в себе силы остаться человеком.

— Я не святой.

— Это уж точно, сын мой. — Доминиканец двумя пальцами взял кинжал, и не в силах удержать противоестественный предмет швырнул на стол. — Какой странный… инструмент. Готов поклясться, что нечто подобное видел у сарацин. Орудия еретических стран нынче в моде у miles christianus [4] Miles christianus — Христианского воина (лат.) ?

— В руках истинного христианина и ятаган становится орудием божьим, — ловко ввернул идальго, чувствуя, что скользит по лезвию упомянутого ятагана.

Судя по всему, спорить об орудиях умерщвления в планы священника не входило, и тот замолчал. Инициативу перехватил дон Фернандо де Месса. Опустив огромный кулак на столешницу, он заставил Альвара посмотреть на него.