Поль Д'Ивуа - Вокруг света с десятью су в кармане

– Боже мой! Скольким беднякам стоил жизни этот недосмотр!

– И тут, – перебил Рамон, – твои соотечественники уплатили обильную дань. С уничтожением французских рабочих их набрали из всех стран, всех цветов; тут были и белые, и черные, и краснокожие… Но ты понимаешь, почему мои братья, индейцы из Ширики, а также черные замбо из Панамы, настойчиво отказывались от участия в работах.

Буврейль делал заметки. Все это представляло материал для его отчета.

Когда индеец усадил в свой экипаж Лавареда, мисс Оретт и Мирлитона, ростовщик не посмел попросить в нем места для себя. Говоря откровенно, слишком наивно было бы со стороны Лавареда увезти его с собой.

Буврейль вместе с Жероланом возвратился по железной дороге в Колон, чтобы там ждать ответа от дона Хозе. Прежде всего он отправил своей дочери Пенелопе телеграмму следующего содержания:

ccc

«Еще не возвращаюсь, еду не знаю куда за Лаваредом. Это удивительный человек. Поезжай отдохнуть на нашу дачу в Сенс; жди известий от меня».

/ccc

Тем временем наши путники достигли жилища Рамона. Индианка Илоэ оказала англичанам самое теплое гостеприимство.

Лаваред, Мирлитон и индеец устроились, как могли, и решено было завтра утром отправиться в путь.

Арман, Рамон и Мирлитон пошли вместе. Илоэ и мисс Оретт сидели в экипаже с багажом. Их вез мул в живописной упряжке; он двигался совершенно самостоятельно, не нуждаясь в погонщике.

Молодые женщины сразу подружились. Англичанка была в восторге от наивной простоты индианки, а Илоэ была очарована чистотой души мисс Оретт.

– Итак, – сказала Илоэ, – этот молодой человек тебе не брат и не жених, как мы предполагали… и ты повсюду следуешь за ним!

– С моим отцом, – заметила Оретт, краснея.

– Но ты очень интересуешься им… Не жених ли он твой?

– Нет, нет…

– Но ведь ты расположена к нему?

– Я!..

– Да, это видно по твоему волнению, по твоему смущению, когда ты говоришь об опасностях, которым он подвергался и подвергается еще теперь.

– У него благородное сердце, и он мой друг, вот и все.

– А! – ответила индианка, бросая на свою спутницу взгляд, по-видимому, смутивший ее.

Затем обе женщины замолкли. Индейцы говорят мало. Мисс Оретт задумалась, спрашивая себя, не права ли была наивная Илоэ.

Во всяком случае, если она и привязалась к своему спутнику, чувство это было еще совершенно бессознательно. Ее возмущала мысль, что ее расположение к Лавареду могло вызвать дурные предположения.

В эту минуту Рамон нагнулся к какому-то растению и сорвал его: затем передал его жене, которая все бережно спрятала. Лаваред спросил, что это значит.

– Это гуако, – отвечал индеец, – растение, излечивающее от укуса коралловой змеи.

– Это хорошенькая змейка, похожая на женский браслет?

– Да, она в самом деле хороша, эта змейка красного цвета, с золотыми и бархатными кольцами, и действительно мала, так как длина ее не превышает двадцати – двадцати пяти сантиметров, но ее укус причиняет мгновенную смерть.

– Брр… – сказал Арман. – И ты можешь предохранить нас от этого?

– Да, при помощи этого растения. Создатель, посылающий опасности, дает и средство спастись от них.

– Это верно.

Сэр Мирлитон, слушавший молча, начал осторожно ходить, смотря на землю.

– Что ты делаешь? – спросил, улыбаясь, индеец.

– Смотрю, нет ли маленьких змей.

– Вот что! Тогда не гляди под ноги… Надо смотреть вверх.

– Как так? – воскликнул он.

– Да, эти змеи обвивают концы веток и свешиваются до земли. Ты легко можешь принять их за цветы.

Проверить эти слова на опыте было легко. По дороге был лес: там росли conocaste – род красного дерева низшего сорта, madera-negra, называемая матерью какао, потому что под ее тенью растет какао, часто попадалось дерево chapulastapa – коричневое дерево, считающееся самым красивым в этой стране. На конце ветки, под которой проезжала карета, вдруг задвигалась красная точка. Рамон взял гибкую палочку и одним ударом сшиб змею, разрубленную пополам. При этом распространился сильный запах дикого миндаля.

– Синильная кислота, – заметил Арман.

Змея упала на кусты. Сэр Мирлитон, по просьбе дочери, хотел ее взять, чтобы сохранить как воспоминание, но быстро отдернул руку, закричав от боли.

– Разве змея еще жива? – спросил Лаваред.

– Нет, – ответил индеец, – но куст, на который упала змея, chichicaste, и твой друг укололся… Возьми змею и дай твоей дочери.

– Но ты не укололся?

– Нужно только задержать дыхание, чтобы безнаказанно дотронуться до куста.