Вокруг Света: Журнал «Вокруг Света» №02 за 1983 год

Наша армия и флот, советские воины, верные боевым традициям старших поколений — героев гражданской и Великой Отечественной, всегда готовы защищать Родину и мирный труд своего народа.

По сигналу «сбор» уходят в ночь танкисты, мотострелки, артиллеристы.

Совершают учебные плавания в океане подводные лодки.

Совершают длительные марши десантники, поднимаясь в неприступные горы, спускаясь на парашютах в тыл «противника».

В любую минуту летчики-истребители готовы поднять свои машины для перехвата цели, для защиты мирного неба.

Подполковник-инженер В. Суходольский Фото автора

На Нюрбу самолеты не летали. Не было рейсов и на Якутск, не летали на Ленек и на Айхал, не летали на Полярный и Удачный. Стояли в аэропорту Мирного, как пароходы на приколе, потому что река Вилюй покрылась густым туманом и Мирный, стоящий неподалеку, тоже был окутан туманом.

Я все это знал и все-таки торопился в аэропорт. Едва вышел из гостиницы, как горло обожгло ледяным воздухом. Было такое ощущение, будто глотнул кипяток. Уже позже, в аэропорту, мне сказали, что мороз в Мирном достиг 62 градусов. А пока что я стоял в автобусе и смотрел через лобовое стекло на желтый снег: автобус ехал с четырьмя включенными фарами. Туман был густым и плотным, но каким-то непривычно хрустящим и ломким.

В двухэтажном здании аэровокзала скопилось много народу. Судя по тому, как люди были одеты, я понял, что они ожидают северных рейсов, или, как здесь говорят, — якутских полетов. То были строители, геологи, охотники. У большинства на ногах были торбаса или унты, кое у кого — валенки. На руках у многих — большие свободные варежки на меху. И шубы тоже меховые: у кого из оленьей шкуры, у кого из волчьей. Шубы были неладно скроены и не очень умело пошиты, но зато добротные — теплые и крепкие.

В общем, люди ждали своего часа: те, кто смог поудобнее устроиться, — дремали, другие ругали погоду или молча стояли в очереди у буфета. Курить выходили в тамбур, и тогда каждый первым делом поглядывал на небо. А небо лежало низко над головой и было густо-серым, беззвездным.

Нас же такая погода устраивала: пилотов — как профессионалов, меня — как журналиста, прилетевшего посмотреть работу вертолетчиков. Мы летели к охотникам, метеорологам, геофизикам. Это был мой третий полет за три дня. Вчера доставили девять бочек с бензином геофизикам на профиль, а у них забрали пустую емкость. А позавчера летал, правда, с другим экипажем, к метеорологам и рыбакам. Наши полеты входили в разряд проверочных: когда погода неважная, а заданный маршрут сложный. Хорошему пилоту не столь уж трудно долететь до заданного района, а вот сесть там и потом взлететь — дело нелегкое. Мешает снежный вихрь. Вчера, несмотря на все попытки, мне так и не удалось сделать фотографии. Хотелось запечатлеть профессиональных охотников, их жилье в тайге, рыбаков. Они ловят рыбу подо льдом и потом сдают ее в поселок Чернышевский на рыбозавод. Мечтал я сфотографировать и снежный вихрь. Но мне не везло. Сначала лопнула от мороза пленка, потом промерзли шторки на «Зените», потом стекло объектива забил снег, летевший от винта... Сейчас, припомнив эти неудачи, я достал из сумки фотоаппарат, чтобы еще раз проверить, все ли в нем в порядке. Ко мне подошел второй пилот Александр Ушаков. О нем я много слышал. Рассказывали, что Александр яхтсмен. Кандидат в мастера спорта. И модели судов сам мастерит. В Мирном летает около 15 лет.

Разговаривать в салоне вертолета трудно. Шум от двигателя заглушает слова, и Александр прокричал мне в ухо:

— Это злые снега. — Он, видимо, тоже запомнил мою вчерашнюю неудачу со съемкой. — Ничего, мы сегодня обманем снег. — Александр рассмеялся, вытащил из планшета карту местности и принялся что-то отмечать на ней карандашом.

Чтобы не отвлекать его от дела, я прильнул к иллюминатору. Мы летели на высоте тысячи метров, иногда опускались ниже, и земля была отчетливо видна. Куда ни посмотришь — снега да снега. Много лиственниц лежит на снегу. Деревья побил мороз, и они погибли. Пейзаж унылый, холодный, черно-белый. Внезапно я увидел крупного лося. Видимо, сохатый пришел к водопою — он стоял на замерзшей реке, низко опустив голову...

— Лахарчана, Саша! — крикнул кто-то из кабины Ушакову.

— Что это значит? — поинтересовался я.

— Лахарчана — река. Здесь я когда-то разбил машину... В те годы летал командиром экипажа Ми-8. Как-то в зимний день забрал из тайги геологов. Поднялся, завис над рекой — ничего не вижу, вокруг кабины крутится снежный вихрь. Посмотрел на высотомер — стрелка прибора застыла у отметки 20. Тогда решил лететь вперед и врезался в крутой берег Лахарчаны. Люди остались целы и невредимы, но от работы меня отстранили. Два года не летал, работал плотником в мастерских аэропорта.