Анатолий Репецкий - Верь своему ангелу

– Спасибо тебе, доченька! Спасибо тебе, родная. Ну, конечно же, это будет мальчик! – Он на секунду задумался, затем махнул рукой. – Ладно, пусть будет, кто будет. Как сам Бог решит. Все равно – это такое счастье.

Вера поняла, об остальном она будет молчать, чтобы не сделать этому человеку больно. Но своему отцу она рассказала все без утайки. И Моисей неожиданно одобрил ее действия.

– Ты представляешь, Верочка, иногда и в моей жизни случалось нечто такое. Кажется, если сию минуту ничего не предпринять, то ситуация рухнет бесповоротно и под ее обломками пропадет все. Словом, лучше после этого и не жить! И назло все складывается так, что сделать ничего нельзя, и ты сидишь и ждешь, закрыв глаза, неизбежный печальный конец. И тут происходит самое интересное: дело не только не рушится, а само выправляется и обращается к лучшему. Без всякого вмешательства. Мало того, я всякий раз замечал, что некая непонятная сила как бы препятствует этому вмешательству, словно будучи уверена, что все образуется само собой. И не я один, кто-то из моих старых друзей повторял мне подобное слово в слово. Давай подождем, я думаю – все будет хорошо.

Прошло время, и слова отца стали сбываться. Что бы мы делали, размышляла Вера, если бы на свете не было мудрых голов. Антуан, узнав от своего отца о моей беременности, стал ко мне чуточку более внимательным. Но и только. Правда, он навестил меня в родильном доме и забрал оттуда после выписки, и на этом его отцовские заботы закончились. Меня же появление сына захватило настолько, что я, кажется, совсем перестала обращать внимание на мужа, и старалась вовсе не вспоминать о нем. Он изредка появлялся в Ниме, оставлял маленькому Левушке какую-нибудь игрушку или одежку и снова исчезал на долгое время. Марк Жерюмо, наоборот, получив по его собственному выражению законную должность дедушки, окружил внука, а заодно с ним и меня, самой трогательной заботой. Но однажды произошло то, что назревало уже давно и, возможно, было известно в семье Жерюмо не только ей одной. Во время одного из своих редких визитов Антуан сообщил жене о своем намерении расторгнуть их союз. Их объяснение прошло просто и буднично, безо всяких ненужных эмоций. Она спокойно приняла его слова, так как давно их уже ожидала. Он попросил извинения и сказал, что хотел бы сохранить дружеские отношения, просил не обижаться и поклялся помогать ей и сыну. Она уверила его, что не обижается нисколько и тоже попросила у него прощения. И все.

Теперь она ожидала приезда Марка и была готова к самой большой неприятности. После расторжения брака она перестает быть членом семьи Жерюмо, и вероятно ей прикажут оставить завод. В материальном плане это ее мало беспокоило. Я оставляю тебе столько денег, сказал ей отец, что ты можешь жить сама и содержать семью совершенно безбедно, не утруждая себя никакой работой. Хотя я считаю, нормальный человек не сможет жить полноценной жизнью, не работая. На это способны только извращенцы. Вера согласна с отцом и ей не хочется покидать завод, где только начинает вырисовываться нечто грандиозное. Но больше всего ее беспокоит судьба ее эмигрантской бригады. Ведь получается, она их вытащила из столицы в провинцию, а затем бросила на произвол судьбы? Остается, разве что, содержать их как свою семью. А что – это будет выглядеть просто великолепно: разведенная с ребенком и четыре русских офицера. Ей станут завидовать все вдовы Франции, предполагая, что они, все четверо, вместо одного бывшего мужа! И Вера впервые за последнее время рассмеялась про себя, и ей стало легче. Она из окна кабинета увидела, как Марк Жерюмо вылез из своего лимузина, сделал несколько, как ей показалось, нерешительных шагов и остановился. Это совсем не похоже на ее свекра: обычно этот путь он совершал решительными шагами, заканчивая быстрым, несмотря на годы, взлетом по лестнице. Дверь ее кабинета была открыта, и ей были слышны медленные шаркающие шаги; дышал он тяжело, с присвистом, будто нес на плечах тяжелый груз. С низко опущенной головой Марк остановился на пороге, словно не решаясь войти. И только теперь она все поняла. Старому человеку все это разрушение тяжелее во стократ, чем молодым – сыну и невестке; у них все это может произойти снова и может быть еще не один раз, а у него? У него же такое счастье уже может никогда больше не случиться. Никогда. И она бросилась к нему навстречу, протянув руки. Он сжал ее ладони и, наконец, поднял лицо. На него было жалко и даже немножко страшно смотреть. Слезы не только переполняли его глаза, они катились по горьким складкам возле рта, складкам, которых еще вчера, она точно помнит, не было. Вера готова стать перед этим человеком на колени, хотя вряд ли ему от этого станет легче. Но зачем на колени, она ведь ни в чем не виновата, она до последнего пыталась сохранить этот брак, хотя теперь ей кажется, что он был обречен с самого начала. Слишком скоротечное знакомство, сговор родителей, после которого стали ненужными ухаживания и любовные страдания. Нечто искусственное, и из него ничего не получилось.