Анатолий Репецкий - Маскарад для эмигранта

Русские люди, где – бы

вы ни были, любите

Россию настоящую прошлую

и будущую и всегда

будьте ее верными

сыновьями и дочерьми.

Надпись на неизвестной могиле на русском кладбище в

Сент-Женевьев-де-Буа.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

Вечером ему принесли телеграмму; ее он ожидал давно и с нетерпением. Было уже поздно, поэтому он позвонил в Париж утром, не дождавшись даже семи часов, что тоже неправильно, но ждать он просто не мог.

– Стас, нам нужно сегодня встретиться, причем срочно!

– Я уже догадался, раз ты разбудил меня, – послышался сонный голос, – что-то случилось?

– Случилось, но это не по телефону.

– Хорошо, тогда встречаемся в нашем кафе после десяти.

Он ожидал своего товарища на набережной Сены, на месте их постоянных встреч в двадцати минутах езды от Парижа. Ночью был сильный туман, теперь утренние лучи согнали его в низины, прижали к воде. На листве ивняка, на кустарниках и прибрежной траве засверкали мириады маленьких солнц в капельках росы. Станислав появился в назначенное время без опоздания, как всегда подтянутый и элегантный в одежде и манерах.

– Я получил телеграмму, – Владимир протянул бланк, – вот прочти. Там какой-то Зотов, и почему-то не Симферополь, а Москва.

«Виктор Дюбанов прибудет Париж рейсом СУ/253 аэропорт Орли СЮД 14 ноября 10 часов 10 минут. Москва, Зотов»

– Документы оформляют только через Москву через консульство, возможно, что Зотов работник этой конторы, – объяснил Стас, – вот он и подписался. Но я вижу, ты почему-то не рад, внук твой приезжает, а ты совсем не весел, Володя, случилось что-то?

– Да, ты угадал. За два дня до телеграммы был странный звонок, его можно принять за глупый розыгрыш, но мне кажется, что это очень серьезно. Звонивший сказал, что скоро я получу сообщение о приезде внука, точно привел текст телеграммы, а затем заявил: ему известен интерес определенных лиц к наследству графа Дюбуа. В результате сложной махинации к вам прибудет не ваш настоящий внук, а подставное лицо.

– Владимир, это какая-то невообразимая чушь! Причем, нелепая! Подменить человека? Это просто немыслимо! Там, в Советском Союзе идет такой контроль и проверка лиц выезжающих за рубеж, такой просев и пересев, уж я знаю, дважды к ним выезжал. Это провокация! Но зачем? Какие основания и мотивы? Непонятно.

– Мне тоже непонятно, Стас, но звонивший назвал факты из моей биографии, которые неизвестны даже тебе, близкому человеку. И из твоей, кстати, тоже.

– Ладно, потом расскажешь. Скажи мне, откуда он звонил и как представился?

– Звонок был из Германии. Он никак не представился, просто сказал, что будет ждать в Карлсруэ, кафе «Адонис» в следующее воскресение с пяти до семи вечера. И просил вспомнить ту последнюю осень двадцатого года в Крыму, там я встречался с его отцом. А ты знаешь Стас, сколько людей прошло тогда рядом? И при каких обстоятельствах?

В середине осени большая группа всадников перемещалась по проселку от Акимовки в сторону Каховки; поднятая кавалькадой туча пыли, скорее всего, и стала причиной несчастья. Их, очевидно, заметили или же это был его величество слепой случай. Как бы там ни было, прямо в центре группы над их головами разорвался шрапнельный снаряд. Выстрел красного наводчика был удачен. Восемь убитых всадников, у всех остальных ранения различной тяжести, почти десяток павших лошадей. Поручик Макаров получил осколки в плечи и спину; шрапнель догнала его, видимо, уже на излете – кости не задеты и раны неглубокие, но их обширность и большая потеря крови привели его, после полевого лазарета, вначале в Армянск, а затем и в Ялту, где он долго лечился в военном госпитале. После двухнедельного лежания на животе в палате бывшего санатория, видя безуспешность лечения, он попросил выписать его домой. Врач не возражал – раненые все прибывали, фронт катился к Перекопу, и предполагалось, что скоро в его госпитале мест свободных не будет. Со словами, что дома даже стены помогают, не только выписал, но и устроил поручика на попутную машину, которая ехала в Симферополь за медикаментами и очередной партией раненых.

К вечеру этого же дня он добрался-таки до Евпатории и обнял жену на пороге своего дома; ответные объятия Елены причинили ему жгучую боль, но он не подал вида, потому что счастье встречи было сильнее боли.

Утром поручика приветствовали соседи; узнав о ранении, к нему тотчас прислали местную знахарку тетю Соню – маленькую согбенную старушку-караимку. Тетя Соня мазала ему спину желтой остро пахнущей мазью, приготовленной из цветков белой лилии.