Анатолий Репецкий - Верь своему ангелу

Так и оказалось: Антуан заявил, что хочет побыть один. Ему не поверили до конца, и с ним отправились его сестра с мужем. Решили, что так будет надежнее. Марк поинтересовался, кому Вера хотела бы передать дела в Париже.

– Конечно же, дяде Симону, – не задумываясь, ответила та, – лучше не придумаешь.

– Ну и отлично! – согласился Жерюмо, – и запомни, что парижский комбинат по-прежнему ваш, как и новый завод в Ниме. Это мои подарки будущему внуку, не забывай об этом.

Она обрадовалась, что Антуан не захотел взять ее с собой, теперь ей будет проще выполнить свой недавно появившийся план. Он касался ее нового знакомого. Первоначально Вера решила просто отыскать и отблагодарить Сергея за все его добрые дела. Но что значит отблагодарить? При встрече высказать соответствующие случаю слова? Ему будет приятно, но это всего лишь слова, которые ничего не изменят в его жизни. А что еще? Дать ему денег? Это было бы правильнее; она уверена, что Серж бедствует, как и большинство русских эмигрантов. Но она также уверена, что денег он не возьмет, а вот обидеть его при этом – пару пустяков. Ладно, она вначале отыщет своего спасителя и поговорит с ним, а там будет видно.

Во второй половине дня у директора завода – а Вера пока еще директор, Симон попросил ее еще хотя бы месяц посидеть в этом кресле, пока он подтянет свои хвосты – нерешенных производственных проблем уже нет, и она посвятит оставшуюся половину дня себя. Ей нужен сопровождающий; уж очень сложно женщине одной сидеть в шумном кафе и не стать объектом ухаживаний, иногда столь настойчивых, что единственный способ избавиться – это бегство. Нет, ее секретарь не подойдет, объясняет Вера Симону, будет еще хуже, ибо на такую красоту сбегутся все парижские донжуаны! Ревиньон соглашается и отправляет с ней своего младшего сына Даниэля. Он все равно скучает в лаборатории, а от вас узнает что-нибудь новое. Даниэлю скоро двадцать три, он учится в колледже на пищевика, мечтает стать виноделом, как отец. Теперь он будет сопровождать своего директора в скитаниях по кафе и ресторанчикам, преимущественно самых недорогим, где обычно собираются русские эмигранты. Он сидит с ней рядом, неуклюже, но с претензией на истинно французскую галантность, ухаживает и выполняет мелкие поручения. Тем не менее, уличным ловеласам дают понять, что женщина не одна, и уже это служит ей хоть какой-то защитой.

Они занимают места в середине зала – это удобно, отсюда видно во все стороны. Это уже третье по счету кафе, все в том районе, где она видела Сергея последний раз. И расстались как-то торопливо, и она не узнала даже его адрес; в глубине души все же надеялась, что он объявится сам, но этого не произошло. Конец рабочего дня, и кафе мгновенно заполняется; со всех сторон звучит русская речь, правда в некоей смеси с французской, но шутки и приветствия исключительно русские. Через несколько столиков от них троица русских мужчин; говорят в основном двое, но они Веру как раз и не интересуют. А вот третий чем-то неуловимо похож на Сергея, но он сидит спиной и преимущественно молчит, лишь изредка вставляя междометия. Появился четвертый. Его, очевидно, ждали, шумно приветствовали, и, кажется, выговаривали за опоздание. Разговор оживился, голоса зазвучали громче, и внезапно за столиком вспыхнула ссора.

– Да пошли вы все! – вскочил вдруг только прибывший, – я теперь с вами за одним столом …

– Погоди, Саша, успокойся! – попытался удержать его за рукав сидящий спиной, – ты просто ничего не понял.

– Все я понял! Не русские вы! – и он с силой рванул руку и угодил локтем в поднос проходящему за его спиной официанту. Раздался звон разбивающейся посуды, и стало тихо. – А тебя куда несет, морда …– вскочивший клиент подумал и добавил, – японская!

Официант был маленького роста и действительно чуточку похож на японца. Но, к сожалению, вовсе не японец, о чем сразу же всем стало понятно.

– А сейчас мы посмотрим, чья морда японская! – заорал официант по-русски так громко, что казалось, смолкли даже уличные шумы. – Сейчас какая морда заплатит, та и японская! Люсьен, зови хозяина, пусть платят, пока не удёрли!

– Сколько же мы тебе должны, любезный? – примиряюще спросил Сергей (Вера уже увидела, что это был он). Официант заглянул в книжечку.

– Коньяк шестьдесят, закуска двадцать пять! – он на секунду задумался, – и пятерка мне, рукав пиджака испачкали. Итого девяносто!

– Какие девяносто!? А ну, покажи твою книжечку! – пострадавший потянулся к официанту, а тот спрятал руку за спину. – По запаху слышу – это бренди по пять франков за бутылку. Вот тебе десятка за выпивку и столько же за закуску. – Он взял двадцатку у Сергея и протянул официанту, – а рукав я тебе сам почищу. Лично. Вместе с мордой, но это не сейчас!