Татьяна Berd - Верь своему Лорду

– Ну ты и тварь! – возмущенный голос сестры острой болью отозвался в моей голове.

– Зачем же так орать? – сипло прохрипела я, поморщившись от гула в моих мозгах.

Во рту пересохло, в голове похмельный туман – не мудрено, гудели полночи. А затем я осуществила свой коварный план, и вот теперь пожинаю плоды. Рита стояла надо мной в своей нелепой пижаме с жуткими идиотскими зайчиками. Блин, бабе уже двадцать четыре года, а она никак не вылезет из своих розово-голубых зайчат!

Стоит надо мной, будто коршун, грудь от переполняющего ее гнева ходуном годит, глаза огнем горят. Что, сестренка, не ожидала? Вот он, лежит со мной, твой любимый супружник Олеженька, в чем мама родила, сопит себе в две дырки, не обращая внимания на твой вопль. Ну подумаешь, что он накачан под завязку какой-то бурдой, которую мне Светка дала, но я, конечно, промолчу об этом. Главное, что он в моей постели, и что тебя, сестричка, это бесит!

– Сука! – продолжила вопить Ритка.

Неожиданно схватив за волосы, она стащила меня с кровати на пол и начала рвать мою рыжую взлохмаченную шевелюру. Кое-как вырвавшись из ее рук, в которых остался клок огненно-рыжих волос, вскочила на ноги и, подбоченившись, предстала перед этой фурией в первозданном виде.

– Ну вот, сестренка, такая любовь у твоего Олежки, – нагло усмехнулась я.

Язык мой еще заплетается, на ногах стою шатаясь. Никак не хочет отпускать меня алкоголь. Сколько же мы вчера выпили? А самое главное, что именно?

– Что здесь происходит? – грозный голос отца, словно тревожный набат отозвался в моей голове, заставив поежится от боли.

Ну, конечно, куда ж без папеньки? Отец вошел в комнату, и грозно принялся надвигаться на меня. Встав в миллиметре, словно скала, возвысился надо мной и, раздраженно сведя брови к переносице, прогремел еще раз:

– Я спросил, что тут происходит?

– Ничего, – пьяно хихикнула я, пожав плечами.

Отец перевел взгляд на мою кровать и заиграл желваками.

– Что-то не нравится, папуль? – нагло, с ядовитой ехидцей поинтересовалась я.

Вместо ответа он отвесил мне смачную, громкую пощечину, заставив враз протрезветь и удивленно уставиться на него. Меня только что ударил отец! Ни разу, за все мои двадцать лет он не позволял себе такого, несмотря на все мои закидоны. Но теперь, видимо, я перешла грань.

– Ах, ты, мелкая дрянь! – сквозь зубы процедил папа. – Пошла вон из моего дома, шалава! Ты окончательно берега попутала, тварь! Зачем он тебе сдался? – Он перешел на оглушительный крик. – Тебе своих ебырей мало? Зачем тебе Олег понадобился?

Отец за всю мою жизнь ни разу не повышал на меня голос. Даже вытаскивая в очередной раз из какой-нибудь задницы, в которую я попала по пьяной лавочке, он просто испепелял меня взглядом, молча, и лишал содержания на месяц, что для неработающей меня было сродни заточению в тюрьме.

Мой отец, Селиванов Иван Дмитриевич, крупный бизнесмен, владеющий огромным строительным холдингом, производством строительных материалов, банком и еще хрен знает чем, жесткий и принципиальный мужик, ни в чем не отказывающий своей любимой младшей дочурке, то бишь мне. Мне было позволено все, чем я без зазрения совести пользовалась. Можно пить, дебоширить, гонять пьяной за рулем – любимый папочка отмажет. Но сегодня я перегнула палку. Мало того, что отец орет на меня, отчего я окончательно протрезвела, так еще и влепил мощную затрещину.

– Убирайся из этого дома! Тридцать минут на сборы, и на все четыре стороны! – медленно, чеканя каждую букву, буквально выплюнул мне в лицо папа. – А ты, – он обратил внимание на Олега, который только начал приходить в себя от таблеток, подмешанных мною ему в стакан с водой, – одевайся и в кабинет. Поговорим по-мужски.

Отец, взяв под руку мою сестру, вывел ее из комнаты, громко хлопнув дверью. Я же, пожав плечами, принялась собирать с пола одежду. Специально ночью раскидала, инсценируя безудержную страсть.

Вот только ничего не было! Олег, выпив “волшебной” водички, отключился в кресле в коридоре. Чего мне стоило дотащить этого верзилу под два метра ростом до своей спальни? Сама еле на ногах стояла. Он опирался на меня, периодически спотыкаясь, еле передвигая ногами, чуть не упал, грозя разбудить всех домочадцев и испортить мой план мести. Но я дотащила, шатаясь и чертыхаясь, довела его до своей кровати.

Мне пришлось его самой раздевать, так как он отключился сразу, как только плюхнулся в постель. Пришлось ворочать его самой, приподнимать, чтобы стянуть с риткиного мужика трусишки.