Надо заметить, однако, что расходы полка были огромными: смотры, парады, полковые праздники обходились недёшево, — на них приглашались лучшие музыканты и певцы, которые получали щедрое вознаграждение; при всяком празднике все казармы иллюминировались, что каждый раз стоило не менее трёхсот рублей, и это не считая денег, потраченных на фейерверки. Отдельной статьёй расходов проходили полковые угощения, на которых подавались лучшие вина и закуски.
При Павле были выпущены указы, призванные бороться со всей этой роскошью, но Александр Павлович вернул порядки, бывшие при его бабушке Екатерине. Более того, нашим офицерам, как и офицерам других полков, были даны существенные поблажки — так, они могли ездить на службу в собственных экипажах. Наши семёновцы считали особым шиком подкатить к казарме в коляске четвернёй цугом, с русской упряжью, с гайдуками, форейторами и кучерами.
Ношение формы теперь полагалось только в служебное время, а потом можно было ходить в цивильной одежде. Говорят, что один приверженец старых порядков пожаловался как-то государю на упадок дисциплины, — на то, что офицеры совсем распустились, что переодевшись в штатское платье, они выделывает бог знает что. Александр Павлович ответил: «Ах, боже мой! Пусть ходят, как хотят; мне легче будет распознать порядочного человека от дряни!».
Арест в нашем полку был делом необыкновенным: за опоздание к разводу или на службу, за ошибки во фронте Александр Павлович приказывал обычно нарядить виновного на лишнее дежурство, или обозначить в приказе, что «его величество объявляет свое неудовольствие такому-то офицеру за то-то», или «государь-император приказывает прапорщику такому-то быть внимательнее во фронте».
Определённые поблажки имели также нижние чины нашего полка. До постройки общих казарм они жили по светлицам, в слободах, раскинутых на значительном пространстве, поодиночке или мелкими партиями, и были предоставлены самим себе. Надзора за их поведением быть не могло; не говоря уже про офицеров, которые жили отдельно, но даже унтер-офицеры, и те были отделены от рядовых и редко к ним заглядывали. Пьянство среди нижних чинов было чрезвычайно развито, а отсюда неизбежно следовали отлучки со двора, буйство, крики, а по временам и грабежи.
Для того чтобы раздобыть денег законным способом, солдаты открывали на паях лавочки с продажею табаку, съестных припасов и разных мелочных предметов; в этих лавочках зачастую тайком продавали и крепкие напитки. Другие заводили коров и извлекали выгоды от продажи молочных продуктов; некоторые же нанимались в рабочие по подрядам.
Постройка общих казарм и переход в них имел огромное влияние на нижние чины: подчинённые отныне надзору, солдаты сделались осмотрительнее и реже были замечаемы в нарушениях воинской дисциплины. Но было и другое следствие этого перехода: тяготы службы стали намного больше и не всегда были оправданы необходимостью подготовки солдат к надлежащему исполнению воинского долга. С большой силой это проявилось в конце царствования Александра Павловича, когда многие его благие и добролюбивые начинания безвозвратно канули в прошлое. Тогда случилось невиданное событие — Семёновский полк взбунтовался! Но я забегаю вперёд: «тout le temps», — всему своё время.
* * *
Чтобы закончить рассказ о нашем полку, надо упомянуть о семействах нижних чинов, многочисленность которых и жизнь на казённом содержании составляли вопрос не маловажный. Солдаты, имеющие средства, привозили семьи из родных краёв, но были и такие, кто женились в Петербурге. На роту приходилось средним числом по двадцать пять семейств; их было бы меньше, если бы, по желанию государя и с согласия императрицы, девушек-сирот из воспитательного дома не выдавали замуж за солдат. Раза два или три в год в ротах переписывали желающих жениться и потом приводили их в воспитательный дом, где каждый сам выбирал себе невесту, согласуясь с аттестациею, которую девица получала от своих наставниц.
Последствия показали, что воспитанницы были весьма мало подготовлены к тому быту, который ожидал их в замужестве. Жизнь женатых была не легка — помимо недостатка в средствах, жилища были крайне плохими. Поспешная постройка казарм была причиною того, что в них не было устроено удобного помещения для семейных: они занимали по несколько тесных комнат в подвальном этаже. В моё время в этих тёмных и сырых каморках жили жены двухсот тринадцати нижних чинов, — из-за этого была чрезвычайная смертность между новорожденными детьми, чему немало способствовало также отсутствие всякого медицинского ухода за родильницами.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу