Таким образом, быт офицеров и нижних чинов сильно отличался у нас; впоследствии, в ходе войны с Наполеоном мы видели, что у французов это не так. Жизнь русских солдат даже сравнивать нельзя с жизнью французских; солдаты наполеоновской армии были, пожалуй, более окружены заботой, чем офицеры.
Да и что же вы хотите, если мы больше готовились к парадам, чем к войне! Наши ветераны рассказывали мне, что даже в восемьсот пятом году, когда мы уже вступили в коалицию против Наполеона и начали воевать с ним, главное внимание в армии по-прежнему уделяли шагистике и парадным смотрам. У нас в полку батальонные и полковые учения проводились исключительно с расчётом на парады: по приказу Александра Павловича батальонные учения следовало проводить один раз в семь дней, полковые — один раз в пятнадцать дней, делая упор «на твёрдость шага и красоту передвижения шеренги». Полк в любой момент должен был выступить по тревоге… как вы думаете, для чего? Для войны? Отражения угрозы неприятельского вторжения? Вот и нет: для того, чтобы по прибытии высоких иностранных гостей блеснуть в парадном строю.
Парад на Царицыном лугу (Марсовом поле) в Петербурге. Художник Г. Чернецов
Лишь после позора Аустерлица стали проводится регулярные учения по стрельбе и действиям полка в атаке и обороне, — да и то они отменялись всякий раз, когда нужно было приготовиться к очередному параду. Последнее я видел своими глазами: в начале двенадцатого года перемен было мало.
О войне двенадцатого года следует рассказать подробнее. Отзвуки этой военной грозы до сих пор слышны и ещё долго будут слышаться.
Я хотел бы остановиться здесь на трёх вопросах: почему произошла война двенадцатого года, как она проходила и что показала нам. Если вы не возражаете, я буду придерживаться этого плана моей… чуть было не сказал — лекции. Мои друзья всегда говорили, что во мне сидит несостоявшийся профессор, — наверное, они правы.
Итак, почему произошла война? От нежелания иметь дело с Наполеоном. После окончания нашей неудачной кампании против него в Европе, он в Тильзите и ещё более в Эрфурте предлагал Александру Павловичу хорошие условия мира. Речь шла о том, чтобы Франция и Россия создали великий евро-азиатский союз от Атлантического до Тихого океана. Франция получила бы больше выгоды в Европе, а Россия — в Азии; нет сомнений, что они стали бы мощнейшими державами на свете. Мы, однако, предпочли держаться Англии, которая никогда не была нам по-настоящему дружественна и заботилась исключительно о своих интересах.
Нельзя скидывать со счетов неприязнь государя Александра Павловича к Наполеону как представителю «révolution française», бросившей дерзкий вызов монархическим порядкам в Европе и до смерти перепугавшую ещё бабушку Александра — императрицу Екатерину. Её сын Павел сумел в конце своего недолгого правления преодолеть предубеждение против Наполеона и вошёл в союз с ним. Возможно, — во всяком случае, ходили упорные слухи об этом, — Павел поплатился жизнью именно за такой поворот в политике.
Взойдя на престол, Александр немедленно порвал отношения с Наполеоном, снова примкнул к Англии, и мы опять стали воевать против французов. Потерпев поражение под Аустерлицом, мы продолжали пятиться к нашим границам, пока в Тильзите не заключили мир с Наполеоном. Офицеры, бывшие там, рассказывали, что французский император был очарован нашим государем; помимо политического расчёта, личная дружеская симпатия влекла Наполеона к нему. В Эрфурте он не шутя предлагал Александру Павловичу разделить власть над всем континентом, а в знак упрочнения союза просил себе в жены великую княжну Екатерину Павловну, сестру Александра.
Государь Александр Павлович действительно умел произвести хорошее впечатление, но горе тому, кто поддавался его обаянию! Кто-то из шведских министров, кажется, Лагербьелке, сказал, что Александр был «тонок, как кончик булавки, остёр, как бритва, и фальшив, как пена морская».
Александр Павлович был чрезвычайно изворотлив и фальшив до мозга костей, но когда надо, мог полностью расположить к себе нужного ему человека. В этом он был весь в бабушку, которая владела подобным искусством в совершенстве. Приехав в Россию из своего маленького немецкого княжества, Екатерина поставила себе целью стать настоящей русской императрицей и добилась этого. Она полностью постигла мастерство лицемерия и притворства; всю жизнь она играла роль, которую сама себе придумала и которая представляла её в самом лучшем свете. Она отличалась в этом от императрицы Елизаветы, которая была настоящей русской барыней, избалованной, вспыльчивой, но отходчивой и по натуре добродушной и весёлой. Елизавета не играла никаких ролей, она была такая, какая есть: сегодня могла отхлестать по щекам какого-нибудь генерала, а завтра приласкать его и осыпать милостями.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу