Виктория Финли - Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры

Цитируется в книге Джидеджиана.

Плиний, там же, 9, 62, стр. 133.

Эдмондс, там же, стр. 10.

В 1685 году натуралист по фамилии Коул нашел на берегах Бристольского канала моллюсков, вырабатывающих пурпур, и заметил, что краситель, помещенный на солнце, меняет цвет. «Рядом с первым светло-зеленым появится темно-зеленый; и через несколько минут он превратится в тусклый морской зеленый; после чего, еще через несколько минут, он превратится в watchet (то есть синий); после этого через некоторое время он будет пурпурно-красным; после чего, полежав час или два (если предположить, что солнце все еще светит), он будет очень глубокого пурпурно-красного цвета, после чего солнце уже ничего не сможет с ним сделать». Коул, Purple Fish, стр. 1278.

Плиний писал, что красильщики получали черный цвет с помощью двух различных видов моллюсков: малого buccinum и большого Murex brandaris, или purpura. Букцин придавал пурпуру багровый блеск, а также «строгость», которая была в то время в моде. Рецепт заключался в том, чтобы замачивать шерсть в ненагретом чане с экстрактом пурпура, а затем перекладывать ее в букцин. Там же, 9, 28, с. 134–135. Плиний, похвалив бархатисто-черный эффект старинных мантий, окрашенных мурексом, отметил, что в его время люди, похоже, предпочитают более светлый оттенок пурпурного цвета.

Гейдж, там же, стр. 25.

Натолл, «Интересное сохранение в Мексике способа использования моллюсков для окраски в пурпур», стр. 368.

Томпсон, Shellfish Purple: The Use of Purpura Patula Pansa on the Pacific Coast of Mexico, стр. 3–6.

Хиби, «Краски Японии», стр. 3–6.

Числа (или Бемидбар), 15: 37–38.

Раввин Соловейчик, «Символизм синего и белого». В книге «Человек веры в современном мире» / Под ред. Авраама Бесдина. Израиль: Ктав, 1989. Процитировано на сайте P’til Tekhelet website, www.tekhelet.com

Эльснер, «Прошлое и настоящее Тхелета», с. 171.

Одна из проблем заключается в том, что еврейское слово для этого цвета, тхелет, может означать как синий, так и фиолетовый; это была метафора моря и неба, которая привела к тому, что евреи поверили, что он был скорее синим, чем фиолетовым.

Много лет спустя, когда Радзин был уничтожен нацистами, Герцог оказался единственным человеком, обладающим рецептом, что привело к необычному обстоятельству: он был ответственен как за дискредитацию, так и за сохранение процесса Лейнера.

Подобный парадокс можно увидеть в древних еврейских священных рукописях. Если пергамент – это телячья кожа, то он должен быть сделан из кожи животного, которое было убито кошерным способом через истечение крови. Но, похоже, нет никаких правил относительно того, должны ли чернила, которыми написана книга, быть кошерными или нет. Чернила из сепии, по-видимому, вполне приемлемы даже для священных Писаний.

История про эскимосов, имеющих большое количество слов для обозначения цвета снега (число варьируется в зависимости от источника), вероятно, началась в 1911 году, когда социальный антрополог Франц Боас предположил, что у них есть четыре корня слова для описания снега (Боас, Справочник североамериканских индейцев). Эта идея была подхвачена и в 1940 году изложена в журнале Массачусетского технологического института, где о ней было написано настолько выразительно, что неудивительно, что будущие поколения лингвистов свободно использовали ее как факт: «У нас есть одно и то же слово для падающего снега, снега на земле, снега, плотно упакованного, как лед, слякотного снега, снега, гонимого ветром, летящего снега, – какой бы ни была ситуация. Для эскимоса это всеобъемлющее слово было бы почти немыслимо; он сказал бы, что падающий снег, слякотный снег и т. д. Для них это чувственно и операционально разные вещи, с которыми нужно бороться; он использует разные слова для них и для других видов снега» (Whorf, Language, Thought and Reality).

Об этом выводе было объявлено в январе 2002 года. Три месяца спустя университет Джона Хопкинса сделал второе и слегка смущенное заявление о том, что цвет Вселенной на самом деле не бирюзовый, а бежевый, и сообщение является следствием компьютерной ошибки. «Это наша вина, что мы недостаточно серьезно относимся к науке о цвете», – признал доцент астрономии Карл Глейзбрук, который был соавтором исследования. Он добавил, что сообщение об этом открытии должно было стать забавным примечанием к крупномасштабному исследованию спектра света, испускаемого двумя сотнями тысяч галактик, но «оригинальная история разлетелась в прессе сверх наших самых смелых ожиданий». Это относилось к математическому расчету того, что вы увидели бы, если бы вселенная находилась в коробке и вы видели весь ее свет одновременно. Недавно рассчитанный цвет, описанный более формально как Гамма IIIE, выглядит скорее как грязно-белая краска. Однако любимый тег Глейзбрука – «космический латте». http://www.pha.jhu.edu/kgb/cosspec/