Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Шон смотрел на нее настороженно, готовый в любую секунду сделать отвлекающий маневр, если она вдруг попытается обнять его, – она так иногда делала, не в силах сдержать нахлынувших чувств. Обаяние Шона в сочетании с приятной внешностью, его самоуверенность и гонор бесповоротно покорили ее тевтонское сердце.

– Ну, поторопись, поскорей распакуй вещи. Скоро начнется урок.

Она вдруг вспомнила, что у нее есть и другие обязанности, и Шон, облегченно вздохнув, повел свою команду в спальню.

– Мой папа говорит, что в следующие выходные мы будем стрелять не по мишеням, он возьмет меня на охоту. – Карл попытался вернуть разговор в прежнее русло.

– Деннис, сумку Гаррика положи ему на кровать, – сказал Шон, делая вид, что не слышал.

В просторном помещении спальни вдоль стен располагались тридцать кроватей, возле каждой стояла тумбочка. Аккуратно прибранная, спальня выглядела уныло, как тюрьма или школа. В дальнем углу сидела еще одна группа мальчиков, человек пять или шесть, они о чем-то разговаривали. Когда вошел Шон, все разом подняли голову, но не сказали ни слова, даже не поздоровались – они представляли враждебный лагерь.

Шон сел на свою кровать и покачался, так просто, чтобы попробовать, мягкая или нет. Нет, жесткая, как доска. Гаррик, громко стуча в пол протезом, прошел по спальне к своей кровати. Ронни Пай, главный во вражеском лагере, что-то прошептал друзьям, и те, глядя на Гаррика, дружно засмеялись. Гаррик снова покраснел и быстро сел на кровать, чтобы спрятать деревянную ногу.

– Думаю, сначала убью дукера, а потом папа разрешит подстрелить куду [6]или бушбока, – заявил Карл, и Шон нахмурился.

– А как вам новый учитель? Что скажете? – спросил Шон.

– Внешне ничего, – ответил кто-то другой. – Мы с Джимми видели его вчера на станции.

– Худой и с усами.

– Улыбается редко.

– Думаю, на следующие каникулы папа возьмет меня на охоту на тот берег Тугелы, – вызывающе заявил Карл.

– Надеюсь, не очень будет придираться к правописанию и все такое, – заметил Шон. – И десятичными дробями не станет мучить, как старый Ящер.

Все кругом согласились, и тут вдруг свое слово вставил Гаррик:

– Десятичные дроби… это же совсем просто.

Наступило молчание, все изумленно уставились на него.

– Я, может, даже льва подстрелю, – сказал Карл.

В школе имелась единственная классная комната, где занимались мальчики и девочки всех возрастов – от пяти лет и старше. Там стояли двойные парты, на стенах висели географические карты, плакаты с таблицей умножения и портрет королевы Виктории. Сидя за установленным на специальном помосте столом, мистер Энтони Кларк наблюдал за новыми учениками. В классе стояла тишина, все ждали, что будет дальше. Какая-то девочка нервно захихикала, и глаза мистера Кларка пробежали по классу, пытаясь найти того, кто осмелился нарушить тишину. Но не успел – хихиканье тут же смолкло.

– На долю мне выпала весьма незавидная обязанность: попытаться вложить в вас хоть какие-то знания, – объявил он.

Мистер Кларк отнюдь не шутил. Уже давно чувство призвания к своей профессии основательно притупилось тем, что он терпеть не мог юных существ, и теперь работал в школе только потому, что за это платили деньги.

– А ваша не более приятная обязанность заключается в том, чтобы, приложив к этому все силы, смириться с таковым положением, – продолжал он, с отвращением глядя на сияющие юные лица.

– О чем это он? – прошептал Шон, не шевеля губами.

– Тсс, – отозвался Гаррик.

Взгляд мистера Кларка быстро пробежался по классу и остановился на Гаррике. Он медленно прошествовал по проходу между партами, остановился возле мальчика, двумя пальцами, большим и указательным, подхватил прядку волос у него на макушке и дернул. Гаррик жалобно пискнул, и мистер Кларк вернулся на свое возвышение:

– Ну-с, продолжим. Первый класс, извольте открыть учебники на первой странице. Второй класс – на пятнадцатой…

И он продолжил говорить, указывая, что они должны делать дальше.

– Больно было? – единым выдохом прошептал Шон.

Гаррик кивнул, стараясь сделать это как можно более незаметно, и в груди у Шона сразу полыхнула лютая ненависть к этому человеку. Он смотрел на учителя, не сводя с него глаз.

Мистеру Кларку было уже за тридцать, его худощавое телосложение подчеркивалось тесным костюмом-тройкой. Из-за свисающих усов бледное лицо его казалось печальным, а нос был вздернут так, что видны были ноздри; они смотрелись на его лице наподобие двустволки, направленной на класс. Он поднял глаза от списка учеников в руке и направил свою двустволку прямо на Шона. Секунду они пристально смотрели друг на друга.