Сергей Ермолинский - Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих)

Денис, смертельно усталый, промерзший, слабо помахал рукой.

Буделек, на ходу спешившись, первым подбежал к нему. Затем подъехали остальные, среди них был Болховской.

Катрин сняли с лошади и, расстелив на снегу меховые попоны, осторожно положили ее. Буделек начал быстро рассказывать:

— У меня нюх. Я наверняка вышел прямо к дозорам князя…

Но никто его не слушал. Болховской склонился над Катрин. Она открыла глаза и, узнав его, улыбнулась, даже приподняла руку, и он покрыл ее поцелуями.

— Бог мой, бог мой, — шептал он и встал. В двух шагах от него стоял Денис.

— Я… никогда не забуду… того, что вы сделали, Давыдов… — произнес Болховской, запинаясь, и неуверенно протянул руку.

— Полагаю, князь, любой на моем месте сделал бы то же самое, — сухо, но как нельзя более учтиво сказал Денис.

В рощице, под широколапыми елями, стоял деревянный крест. Таких крестов множество появилось в лесах, но это была могила Митеньки Бекетова, и снег вокруг нее был расчищен, разбросаны вокруг, свежие еловые ветки. Их пока еще не занесло снегом.

Они возвращались шагом. Васька Буделек поглядывал на Дениса, не зная, с чего бы начать разговор. Потом подъехал ближе.

— Интересно мне представить, поймал хорунжий Бонапартишку али нет? — бодренько произнес он, желая задеть главную «жилку» своего командира.

— А на кой тебе хрен Бонапарт этот? — огрызнулся Денис.

— Для вас стараемся… — Васька тоскливо посмотрел на Дениса. — Может, хочете, я песню вам тихонечко спою? Хочете?

Денис молчал.

— А то расскажу, как смешно одна девка меня обманула?..

Денис чуть улыбнулся.

— Да вы себя не вините, не вините! — заволновался Буделек. — Это не более как, извините за выражение, военный случай…

Они въехали в лес. Кончилась поземка с летящим снегом. Лесная, тихая дорога открылась перед ними.

— А то хочете… — вскричал Васька Буделек, но Денис вместо ответа хлестнул коня, словно его самого хлестнули, и его вороной вытянулся в стрелку. За ним едва поспевал Васька.

Стан Катерины расположился в лесном хуторе, от всех дорог спрятанном. Около сарая, в загон, вместе с черными свиньями затолкали пленных французских гвардейцев. Они едва держались на ногах, а раненые полулежали, их синие мундиры были заляпаны кровью. От тепла снег под ними растаял, так что лежали они в грязной жиже.

Мужики толпились неподалеку, и вид у них был не менее изможденный, чем у пленных. Среди них тоже были и раненые, наспех, кое-как перевязывали друг друга — кто голову, кто руку.

А чуть в стороне отогревали кострами землю и копали могилу. Мужики, впрягшись, медленно тащили розвальни, задними шла Катерина…

По всему было видно, что только что окончился тяжелый бой.

Но ничего этого не видел и не понял Денис, когда вылетел с Васькой Будельком из леса.

— Катерина! — зычно крикнул он.

Она кинулась к нему. Он спрыгнул с коня.

— Денис Васильевич! — Она обняла и тащила его к розвальням. — Спаси, Васильич, спаси…

В розвальнях на соломе лежал Яшка-цыган. Из перевязанной шеи шел пар, будто что-то кипело там.

Денис наклонился и стал перевязывать. Его окружили мужики.

— Коли жильную руду не затворить, помрет обязательно, — сказал рыжий бородач.

— Да как затворить! — по-бабьи взвизгнула Катерина. — Господи, делать-то что?..

Из-за саней в лес тянулся пористый кровавый след.

Она с надеждой посмотрела на Дениса, на окровавленные бинты в его руках. Он не ответил ей.

Жизнь еще билась в Яшке-цыгане, он протянул руку Денису, и Денис взял его ладонь.

Приоткрыв глаза, Яшка некоторое время смотрел на Дениса, потом вдруг сжал его руку так цепко и сильно, что Денис едва не вскрикнул от боли. Это длилось несколько секунд, рука разжалась, и голова Яшки бессильно упала назад. Весь он вытянулся.

Катерина метнулась. Мужики отступили от нее.

Невидящими глазами она оглядела всех, увидела пленных, затем посмотрела на кровавый след на снегу, что вел в лес, и пошла по этому следу…

Увидела рядом страшную спрямленную косу, прислоненную к дереву, схватила ее и бросилась к пленным:

— Всех под нож! Всех!

Ее поймали, она билась в мужицких руках.

— Бога побойся, — шептал попик.

— Оставьте ее, — сказал Денис.

Она затихла. И снова мужики впряглись и потащили розвальни к могиле. Под санями открылась земля, оттаянная от Яшкиной крови. Сквозь опавшую, сгнившую листву зеленела молодая травка…

Ночь окутала хуторок. На свежей могиле чернел крест.