Сергей Ермолинский: Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих)

Публикуя этот сценарий, редакция горячо поздравляет его автора, видного советского драматурга Сергея Александровича Ермолинского с 80-летием. Фильмы, снятые по его сценариям, среди которых — «Земля жаждет», «Каторга», «Машенька» (совместно с Е. Габриловичем), «Друг мой, Колька!» (совместно с А. Хмеликом), «В начале века», «Дорога», «Неуловимые мстители» и многие другие, — снискали заслуженное признание не у одного поколения советских кинозрителей. И в дни юбилея мы желаем Сергею Александровичу, чтобы еще не раз он порадовал нас новыми, неизменно значительными творческими достижениями.

Сценарий публикуется с небольшими сокращениями. Написан он не случайно. В ближайшее время в издательстве «Искусство» выходит однотомник моих сочинений. Это — пьесы и сценарии о молодом Пушкине, Грибоедове, А. Н. Островском. Александре Блоке, повесть о Льве Толстом и записки о Михаиле Булгакове. Таким образом, сценарий о Денисе Давыдове принадлежит к циклу моих работ на тему русской литературной истории, которая всегда тревожила мое воображение.

Черноволосый гусар без кивера проскакал по лесной дороге…

…и скрылся за поворотом, а затем появился на нескошенном лугу, придержал коня.

Он выехал на высокий обрывистый берег. Внизу текла река, а за нею желтели несжатые нивы, белела вдали сельская церковь и голубели леса. Вслушиваясь в тишину, он остановился на краю обрыва, и его конь, насторожив уши, тоже стоял неподвижно, словно понимая всю ответственность момента. Всадник простер руку над рекой, над полями и замер, изобразив памятник самому себе. Брызнуло солнце, ослепило на миг, и тотчас надвинулась надпись:

ПОДВИГИ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗНАМЕНИТОГО ПОЭТА-ПАРТИЗАНА ДЕНИСА ДАВЫДОВА В 1812 Г.

Грянул молодцеватый солдатский хор:

И потом все стихло.

Пламя наполовину сгоревшей свечи, вздрагивая, увеличиваясь, высвечивало кусок стариковского лба. Старик вздохнул и повернулся на другой бок. Потом приподнял голову, измученный, красноватый глаз смотрел в темноту, не мигая… И чудились ему неясные шумы ползущих по дорогам военных фур, артиллерийских орудий и мерные, тяжелые шаги пехоты, то затихая, то усиливаясь. Где-то эхом прозвучал церковный колокол и смолк…

Генерал Боговуз и дежурный штаб-офицер барон Эйхен, прислушиваясь, стояли у крестьянской мазанной мелом печи, отделявшей их от старика.

— Не спит, — шепотом произнес Эйхен. — Да ведь какой сон?.. Говорили — Кутузов, Кутузов! — а опять отступаем… О чем он думает?..

Боговут приблизил к нему лицо и сказал, сдерживая негодование:

— Он думает о том, о чем думаю и я, и вы! Прежде всего надобно сохранить армию…

— Но неужели?..

— Возможно и это.

— Отдать Москву? — От волнения остзейский акцент барона особенно выступил. — О, нет, нет! Это ему никогда не простят!

— Тсс. Кажется, уснул.

Свеча у Кутузова погасла. Эйхен и Боговут на цыпочках пересекли просторную горницу, освещенную светом большой лампады у иконы. Они уже подходили к дверям, ведущим в сени, как оттуда донесся страшный шум. Голос Дениса кричал:

— У меня секретнейшее дело к главнокомандующему!

В полутемных сенях он боролся с двумя молодцами из охраны главнокомандующего, пытаясь вырваться.

— Прожект партизанских действий! Пакет из Санкт-Петербурга!

И он уже отбросил солдат, обоих на голову выше себя, но перед ним возникли генерал Боговут и барон Эйхен.

— А! Опять вы? — как-то странно протянул барон. — Хе! И уже из Петербурга?

— Давайте пакет, — коротко приказал Боговут.

— В собственные руки! Фельдмаршалу Кутузову! Лично! — в отчаянии выкрикнул Денис. — От государя-императора!

В этот момент послышались шаркающие шаги, и все стихли.

— В чем дело? — раздраженно спросил Кутузов.

Он был не только раздражен, но и зол.

— Где пакет? — спросил он и, отвечая на молчание Дениса, прокричал: — Я — Кутузов! Я!