Сергей Ермолинский - Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих)

Никакого пакета не было, и Денис беспомощно развел руками.

— Кто таков? — выкрикнул Кутузов.

— Командир первого батальона Ахтырского гусарского полка подполковник Давыдов, — ответил Эйхен с усмешкой.

— А-а… — протянул Кутузов, будто что-то припоминая. Теперь глаз светлейшего на миг глянул на него с интересом, а затем Кутузов сказал коротко: — Ну-ка, дыхни.

— Не осмелюсь, — ответил Денис, отвернув голову.

— На гауптвахту дебошира! — тотчас в гневе скомандовал Кутузов и, снова оборотясь к Денису, добавил: — Простынь, голубчик. Стишок сочини.

— Остыл, ваша светлость.

— Стишок, стишок сочини, — буркнул Кутузов и ушел.

— Саблю, подполковник, — сказал Эйхен с поклоном.

…Часовой стоял у ворот сенного сарая с навешенным замком. Оттуда доносился голос Дениса, напевавший негромко:

Он сидел на ворохе сена, положив листок на походную сумку. Послышались глухие голоса. Денис подтянулся на балке, заглядывая в широкую щель под крышей. Он увидел своего молоденького поручика Митеньку Бекетова, разговаривавшего с часовыми.

— Бекетов!

— Денис Васильевич!

— Ну что там? Как там?

— Отступаем к Москве, командир. А штаб Кутузова в Колоцком монастыре.

— Музыкантов готовь! Через два часа буду!

— Что?

— Музыкантов, говорю, готовь!

— А! — как-то неопределенно протянул Митенька Бекетов, однако же не посмел переспрашивать и сразу круто повернул коня.

Денис стоял посреди сарая в задумчивости, затянулся трубкой, и… его осенило! Он стал выколачивать табак из трубки. На сено посыпались искры. Присев на корточки, Денис терпеливо раздувал их, и вот уже вспыхнуло небольшое пламя.

Из щелей сарая потянуло дымом.

— Эй, что там у вас, вашвысокоблагородь? — закричал часовой.

Конь Дениса, привязанный вблизи сарая, обеспокоенно заржал, заметался. Часовой пытался сбить замок. Пламя уже охватило сарай. Над пылавшей крышей появился Денис и спрыгнул. Он бежал к коню и, с маху взлетев в седло, сразу кинул его в намет.

Вечерело. Тихо вокруг, мирно. В доме усадьбы графа Нелюбова еще не зажигали света. Во дворе вытянулся обоз. Грузили наиболее ценную мебель, обмотанную соломой, укладывали на телеги мешки и ящики, а в вырытую яму опускали сундуки и лубяные баулы. Всем этим распоряжался Устимович, сосед-помещик, друг Нелюбовых, а граф лишь суетился вокруг него, бормоча не к месту, бог весть что:

— Ах, боже мой! Катрин заперлась у себя и не выходит к гостям…

— Опомнитесь, граф, какие сейчас гости?

Но граф был бестолково растерян:

— Так ведь это же ее день! Ее день! — повторял он.

— Осторожно, там хрусталь! — крикнул Устимович слугам, тащившим ящик.

— День рождения! — будто в помутнении продолжал старик. — Приехал Болховской! Наконец, приехал! Но она оскорблена! И я оскорблен! Она ни за что не выйдет к нему! — И зашептал, оглядываясь: — А знамение в прошлом годе помните?.. Комету?

— Граф, о чем вы? Враг наступает, и не сегодня-завтра…

— Что?

Нелюбов остолбенело посмотрел на Устимовича и беспомощно, по-детски заморгал глазами.

— Вздор! Слухи! — вдруг выкрикнул он. — Не верю! Не допускаю! Да я пулю бы пустил себе в лоб, если бы не Катрин!..

В это время во двор въехал Денис Давыдов со своими офицерами — Бедрягой-Вторым, Мартыновым-Черкесским, Митей Бекетовым. За ними показался музыкантский взвод Ахтырского гусарского полка, сверкая медью начищенных труб.

— Поздравляю вас, граф! — уже издали кричал Денис.

— С чем? — побагровел Нелюбов. — С бегством! Это я вас поздравляю!

— Выше голову, граф! Где именинница? — гремел Денис и соскочил с коня. — Готов поспорить на ваше имение, что победа не за горами! Новый поворот кампании! Кутузов принял армию! И он дает мне тысячу сабель! Я ухожу в тыл французам!..

— Дает? — изумился Бедряга.

— Не дает, так даст! — не моргнув глазом, воскликнул Денис. — Все-о! Я путаю связь, коммуникации противника, терзаю его тылы, лишаю его армию продовольствия…

— Война в тылу? — обомлел Нелюбов. — Невиданно! — Старик оживился необычайно.

— Да я его самого, дьявола, живьем изловлю! Режьте цветы! — в азарте командовал Денис. — Не оставлять же французам! Под корень! Все до одного!

Блеснули сабли, и с клумб полетели желтые астры и огненные георгины…

В большой зале было полутемно. Свет пробивался лишь из дальней двери — там собрались гости. Тоненькая женская фигурка появилась сверху, спустившись по внутренней лестнице. Это была Катрин. Со двора доносились громкие голоса. Она подбежала к пылающему закатом окну и тут же замерла в испуге, потому что из тьмы возник Болховской.