Сергей Ермолинский - Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих)

Он не заметил, что, прячась за портьеры верхнего балкона, за ним следил неизвестный человек, проскальзывая с одного места на другое.

— Черт побери, выходите!

И Денис направился к лестнице, ведущей на второй этаж, но сверху тотчас скатился к нему человек с возгласом:

— Денис Васильевич! Вы ли это?! Не верю! Не верю глазам!

— Устимович! — произнес в изумлении Денис, не сразу узнав его.

Да и впрямь, его, не сразу можно было узнать: он постарел, осунулся, однако же был в теплом, уютном, даже, если угодно, франтовском халате, лысеющие волосы припомажены, усы нафабрены, лицо аккуратно выбрито, словно он готов был к приему гостей, нужно только сбросить халат, надеть сюртук.

— Неужели наши уже пришли? Неужели такое счастье? — говорил он в нервном возбуждении.

— Скоро уж, — ответил Денис, разглядывая Устимовича.

— О, скорее бы. Живу как на бомбе!.. Страх, ужас…

— Французы?

— Ой, были. Давно были. А теперь бегут мимо. Я-то — в сторонке, в сторонке от большака.

— Ну, ладно, там разберемся. Мне надобно коней накормить, гусар напоить, — озабоченно проговорил Денис.

— Боюсь, ничем помочь не смогу. Дворня-то вся в лес ушла…

— И вы один здесь?

— Да, да, — замотал головой Устимович. — Один, один…

— Послушайте, — нетерпеливо перебил Денис. — А где граф Нелюбов?

— Вы ничего не знаете? Боже мой! Он погиб, как герой! Умер на моих руках! И похоронен здесь.

— А Катрин?..

— Слава богу, жива. Очень переживала смерть старика, болела.

— Где она?

— В надежном месте, Денис Васильевич, не беспокойтесь, — как-то неопределенно ответил Устимович.

Они стояли на сельском, кладбище, высоко над рекой, сняв шапки. Деревянный крест, занесенный снегом, обозначил могилу старого графа. Денис растроганно говорил:

— Простите меня, Устимович, а ведь я вас не любил. Вы оказались благородным человеком…

А когда они возвращались к усадьбе, веред ними выросла толпа хмурых мужиков. Устимович испуганно посмотрел на Дениса и заспешил, хотел было пройти поскорее, но из толпы выдвинулся маленький мужичок и остановил Дениса.

— Ты, что ль, Дениска? Бают, Емелькин сынок? — спросил он тоненьким, злым голосом.

— А ты кто таков, чтобы я тебе кланялся? — оборвал его Денис.

— Санька я! Криком меня не бери! Я сам с каторги!.. — Он то и дело поглядывал на Устимовича. — Не видишь, к тебе за судом пришли, как к старшому.

Мужики молча поклонились, не низко, шапок не ломали, с достоинством. И маленький повысил голос:

— Иуда хлебом нашим французов кормил, мясом и вином их услащивал! Усадебку свою, блюдолиз, выручил, на кровь русскую, злодей, променял!

— Лжет он, каторжник! — крикнул Устимович, багровея.

— Иной каторжный за Россию скорее свою кровь отдаст, чем другой из благородных, — прогудел в толпе седой бородач. — Не врет Санька, народ свидетель.

— Денис Васильевич, не верьте! — лихорадочно заговорил Устимович, хватая Дениса за рукав. — Не усадьбу спасал, видит бог, не себя! Я сироту спасал… Катрин… Я был ей единственной защитой…

Но Денис, уже не слушая его, направился к дому. Устимович бежал за ним, мелко, дробно семеня ногами, обутыми в белые, тонкие валенки.

В первой большой комнате — не то гостиной, не то столовой, хозяйничали Денисовы партизаны. Натаскали дров, затопили печь. Стало жарко, дымно, душно. Курили, сиделки у огня, скинув зипуны и тулупы, развесили сушиться портянки.

Денис сразу направился к внутренней лестнице. Увидав своего командира, Васька Буделек поспешил за ним, а Устимович, обгоняя его, торопливо говорил Денису:

— Умоляю, она больна, у нее нервное расстройство… Надо предупредить… подготовить…

Они были уже наверху, в большом светлом коридоре второго этажа, Устимович побежал впереди Дениса и остановился у одной из дверей, приложил палец к губам — тсс! — прислушался и робко постучал.

— Оставьте меня! — раздался раздраженный голос Катрин.

Устимович посмотрел на Дениса и развел руками — видите, мол, я же говорил…

Но Дениса это мало смутило.

Отстранив Устимовича, он постучал громко и настойчиво.

— Я же сказала, не пущу! — уже с гневом крикнула Катрин.

— Это я, Катрин. Денис Давыдов.

И дверь распахнулась. Но едва увидев его, Катрин отскочила и, прижавшись к подоконнику, с испугом смотрела на страшного бородача.

Он улыбнулся ей своей белозубой улыбкой.

— Дени-ис! — Она назвала его просто по имени и кинулась к нему.

Он гладил ее руки, а она, вдруг уткнувшись в его плечо, зарыдала.