Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором Росси

Матренинский Троицкий монастырь находился в матренинских лесах, недалеко от местечка Жаботина, окруженный крепким земляным валом. Время основания его хорошо неизвестно; известно только то, что с половины XVI в. в этом монастыре с благословения киевского митрополита Ионы стало совершаться богослужение. Сначала этот монастырь находился в зависимости от польских панов Яблонских, а потом князей Любомирских. Монастырь этот был довольно многолюдный: в половине XVIII в. в нем считалось около 80 монахов. В 1753 г. настоятелем его был избран иеромонах Мельхиседек Яворский, человек умный, в высшей степени энергичный и в то же время высокого благочестия; с этого времени и монастырь сей делается известным и получает значение; сам же Мельхиседек Яворский приобретает место в литовской истории между замечательными лицами сего государства потому, что первый стал внушать униатам снова вернуться в лоно православной церкви; по сему случаю как сам он не раз ходил к униатам, так и посылал туда свою братию; результатом этих хождений было то, что в шестидесятых годах XVIII в. более двадцати униатских приходов обратились в православие и просили переяславльского епископа Гервасия прислать к ним православных священников. Когда же об этом дошло до сведения высшего униатского начальства, то оно пришло в ужас и немедленно дало знать папскому нунцию и польскому правительству; вслед за этим началось преследование матренинских монахов и их настоятеля; по этому поводу Мельхиседек отправился в Петербург просить защиты у императрицы Екатерины II. Императрица приняла его очень ласково и отправила в Варшаву к Репнину с тем, чтобы они вдвоем обратились к королю от ее имени с просьбою защитить монахов матренинского монастыря. Король исполнил просьбу императрицы: он дал Мельхиседеку грамоту, в которой от имени короля угрожалось строгим наказанием всем тем, кто бы решился нанести оскорбление не только монахам матренинского монастыря, но и православным, жившим в Малороссии по правую сторону Днепра. Вернувшись домой, Мельхиседек прежде всего обнародовал данную ему грамоту; вследствие этого началось сильное движение между малороссийскими униатами: униаты, сознавая, что теперь никто не смеет тронуть лиц, исповедующих православие, стали тысячами возвращаться к покинутой ими вере отцов. Узнал об этом Воронин; он решился, так или иначе, схватить Мельхиседека, и действительно схватил, когда тот возвращался из Переяславля от Гервасия. Мельхиседека одели в униатскую одежду и, подгоняя кнутом, отправили к Мокрыцкому, причем всю дорогу пели ему: «Радуйся царю схизматиков». Мокрыцкий предал его разнообразным мучениям, но благодаря купцам и одному жиду Мельхиседек был возвращен в монастырь.

Восстание это в истории известно под именем Колиевщины. Железняк был казак зажиточный: в Запорожье он имел собственный хутор, из которого он часто уезжал куда-то и привозил с собою, при возвращении домой, много добычи. Говорят, что Железняка подбил на восстание матренинский игумен Мельхиседек, у которого он часто и подолгу жил; но едва ли это правда.

В эту местность Железняк прибыл потому, что в ней более других преследовали православных, тут же свирепствовали недавно Мокрыцкий и Воронин.

Война России с Турцией началась по следующему поводу: один из русских отрядов, принадлежавших к армии Кречетникова, под начальством атамана Шило, преследуя конфедератов, нечаянно сжег турецкое местечко Балту; султан на первых порах на это не обратил внимания, но в Турцию прибыли агенты Красинского и Пуловского, которые вместе с французским послом дело сожжения Балты представили ему в таком искаженном виде, что он объявил России войну.

Во время битвы шкатулка эта находилась в руках друга Огинского, ксендза Вязевича. Когда кончилась битва, то Огинский так был ошеломлен ею, что тогда же с поля битвы бежал в Париж; этим поспешным бегством и объясняется, что он не успел взять своей шкатулки. Из бумаг, бывших в шкатулке, между прочим, узнано было, что виленский епископ князь Масальский находился в самых близких сношениях с Огинским. Тотчас послано было в Вильну несколько офицеров с отрядом арестовать епископа; но тот еще до прибытия их, узнавши о поражении Огинского и догадавшись, что его сношения с конфедератами сделаются известными, также бежал в Париж. В доме его русские нашли много заготовленного для конфедератов платья и оружия.