Никита Тихомиров - Хождение в Похъёлу

— Если суури не останутся здесь и завтра, — заговорил Атхо спустя некоторое время, — можно пройти с ними ещё один-два дня. Мы всё ещё рядом с логовом юхти. Нам не следует излишне торопиться.

— Я услышал тебя, брат, — согласился с ним Алмори, и над стоянкой вновь повисло молчание.

Только с лёгким шорохом сыпал по еловым ветвям мелкий снежок.

Суури совершили совсем короткий переход. Обогнув вдававшийся в Таасан клин леса, они медленно, едва не на каждом шагу копая снег, прошли по широкому ровному пространству, вломились в молодой подлесок и здесь остановились, несмотря на то, что день был ещё в самом разгаре. Братья сторонкой прошли мимо и, миновав еловую рощу, вышли на опушку и скинули с плеч поклажу. Перед ними в сторону востока бугрились голые пологие увалы, за которыми где-то далеко вставали Срединные горы. Направо темнела глухая лесная чаща. Место для стоянки было удачным: со спины стоял лес, а от ветра с Таасан его прикрывали большие глыбы курума. Братья выбрали ровную моховую полянку и отправились собирать ветки и рубить жерди для куваса.

Когда хижина была готова, и меж камней маленький живой огонёк заплясал на ворохе сухих веток, Атхо, проходя мимо занятого разделкой зайцев брата, негромко сказал:

— Это наша последняя стоянка рядом с суури.

Вёёниемин пробирался вдоль лохматой каймы стылого леса. Изрядно заметённые, но вполне различимые следы вели его всё дальше и дальше. Шли двое. Причём по неравномерности шага было видно, что люди были либо больны, либо истощены (впрочем, это он уже знал). Левее виднелась борозда взрытого множеством огромных ног снега — здесь шли суури. Люди следовали за ними.

Три дня назад он натолкнулся на кувас с провалившейся под толщей наметённых сугробов кровлей. Обойдя округу, он обнаружил наспех вырезанную намо, чуть поодаль нашёл впившуюся в дерево стрелу и остатки истерзанной туши какого-то зверя — обломки обглоданных костей, по которым он так и не смог определить, кому они принадлежали. В кувасе он нашёл испачканные кровью куски мха: кто-то был ранен. Вероятно, заключил он, охотники столкнулись с какими-то хищниками, и в схватке один или оба получили ранения. Кем были эти охотники, он понял сразу — спутать личину, вырезанную Атхо, он бы не смог ни с какой другой. Судя по всему, братья ушли недавно, хотя снег и скрыл всякие следы. Так же он понял, что они нуждаются в помощи, поэтому не стал останавливаться в покинутом кувасе и, несмотря на позднее время, отправился дальше.

Следующую стоянку братьев он обнаружил в соседней роще — недалеко смогли отойти Атхо и Алмори. Видно, полученные раны не дали возможности. Здесь Вёёниемин заночевал. А утром, на другой стороне ельника наткнулся на следы суури. Тогда он ещё не связал близость суури и братьев — мало ли когда здесь побывали звери?

И только сегодня он, наконец, понял, что братья пользовались защитой суури, опасаясь нападения неведомого врага. А не с юхти ли они сразились? Волки просто так не нападают на человека: только лютый голод может заставить стаю атаковать людей. А ведь зверья вокруг хоть отбавляй! Эта мысль заставила его похолодеть. Вновь перед его внутреннем взором встали останки зверя, обнаруженного им на месте схватки.

К вечеру он нашёл место, где братья свернули к реке. Там он нашёл лёгкий навес и засыпанное снегом кострище. Не задерживаясь, он вернулся на равнину.

Выяснилось, что братья каждую ночь уходили к реке. Уже в сумерках он набрёл на старый кувас, поставленный ими же, вероятно, по пути в Похъёлу. Переночевав в нём, он с рассветом заторопился дальше, рассчитывая не сегодня-завтра нагнать Алмори и Атхо.

Через день они простились с суури. В снежной мгле вставало оранжевое солнце, волшебным розовым светом заливая неприветливые просторы Таасан. Братья выбрались из куваса и, обойдя ельник, вышли к стронувшемуся стаду. Мохнатые исполины, припорошенные снегом, вытянулись в цепочку и неторопливо уходили от усыплённых кусачим морозцем деревьев. Детёныши, высоко задравши хвосты, резво бежали наравне со взрослыми, взметая ногами белые хлопья. Охотники, встав плечом к плечу, с тихой грустью провожали гостеприимных животных, на короткое время давших им возможность пользоваться их надёжной защитой и позабыть о страхах. На эти недолгие дни Атхо и Алмори стали как бы приёмышами суури, и от того расставание было столь тягостным. Ничего не требуя взамен, позабыв о том, сколь много горя принёс им род человеческий, суури безбоязненно подпустили их к себе, от чего они стали почти что членами их большой и дружной семьи. Эта их доверчивая наивность несказанно тронула огрубелые души охотников.