Рафаэль Жерусальми - Братство охотников за книгами

— Так что же сказал Христос?

— Не знаю. Я ведь не читаю по-арамейски.

У Колена перехватило дыхание: Вийон даже не прочитал завещание Христа! Просто состряпал какую-то фальшивку на свой вкус. Колен поскреб подбородок. Не мог же Вийон один сочинить подделку, которая обманула ученых-богословов! Чтобы совершить такое святотатство, ему наверняка понадобилась помощь наставника, сведущего в Священном Писании, и переводчика, способного переложить разглагольствования парижского стихотворца на арамейский язык, а еще содействие искусного переписчика и других фальсификаторов, подделавших чернила и пергамент. Целая команда обманщиков и богохульников.

Франсуа дал Колену время прийти в себя, затем все же решил внести полную ясность.

— Помнишь отца Поля?

Колен кивнул. Вийон рассказал ему, как, вернувшись в монастырь, он убедил приора помочь ему спасти завещание Христа от лап инквизиторов. А еще от охотников за книгами. Он предъявил ему другое завещание, «Балладу распятого», которую втайне сочинил в пустыне. Поль, читавший и изучавший записи Анны, предложил Франсуа внести кое-какие поправки, а затем брат Медар и другие монахи впряглись в работу. Сказавшись больным, Вийон отложил отъезд в Акко. В течение трех дней Айша готовила ему травяные настои, вызывавшие жар и лихорадку. Она-то надеялась, что Франсуа прибегнул к этой уловке, чтобы подольше оставаться с нею. Вийон настаивал, чтобы она поехала с ними, переодевшись цыганкой, но Гамлиэль категорически воспротивился. И лишь когда корабль отплыл, Вийон узнал истинную причину отказа: беременная Айша боялась, что он не захочет ребенка. Она сочла излишним сообщить ему эту новость: вдруг, обретя свободу, Франсуа примет решение больше никогда не возвращаться на Святую землю?

— Эта чертовка приносит тебе одни неприятности. Теперь она еще своего ублюдка на тебя повесит.

Франсуа не стал поднимать перчатку, брошенную ему Коленом. Что мужлан смыслит в сердечных делах? Разве он может понять, что именно эта чертовка и направила его по пути, по которому он сейчас идет? Конечно, ее совершенно не волнует сохранение слов Господа, она же берберка. Зато она поняла, что, спасая послание Христа, Франсуа сохранит собственную душу. Ведь не так важны конкретные слова Назарянина, как таящаяся в них поэзия, Дух, сияющий в каждой строке. И про песни Вийона можно сказать, что в них главное — поэзия и душевные порывы, стоящие за словами. Звучание этих двух голосов надо сохранить любой ценой, ведь это и есть песнь человека.

Айша баюкала Вийона молчанием, ласками, не докучала ему болтовней, но точно так же она чтила дуновение ветра. А Франсуа должен был стать решительным и твердым, ему пришлось вооружиться пером и дерзостью, и не только. Прежде всего ему пришлось идти по следам Христа: из Галилеи в пустыню, из Назарета в Иерусалим, и так шаг за шагом. Странствуя по дорогам, он созидал собственную легенду — подобно тому, как Христос, другой мятежник, другой мечтатель, созидал Свою, шагая из деревни в деревню. Айша понимала все это своей женской душой и хотела быть рядом с Франсуа, как Магдалина, сопровождавшая Иисуса в пути на Голгофу. Она бы не простила себе, если бы не дала Вийону пройти уготованный ему путь, если бы лишила его судьбы.

Колена нисколько не заботила ни собственная участь, ни участь других людей, над превратностями судьбы он лишь насмехался. Он был фаталистом, как мул на пашне. И незачем было надоедать ему всякими разглагольствованиями. Зато он сумел оценить шутку. Франсуа поведал ему, как, добравшись до Флоренции, подменил манускрипт прямо под носом у Авиафара, этого шпиона Гамлиэля, и славного Марсилио Фичино, которому не терпелось как можно скорее освободить своего друга Федерико.

Колен с трудом мог поверить, что Франсуа так легко удалось одурачить братство. А вдруг рукопись, данная ему Гамлиэлем, была такой же фальшивой, как и подделка, сочиненная им с таким воодушевлением? Вийон не удосужился ни прочесть манускрипт, ни убедиться в его подлинности. Может, он только притворялся, что поверил словам отца Поля и Гамлиэля? Зачем он вообще ввязался во все это? А Фичино, а ученые из Ватикана? Неужели Спаситель стал разменной монетой в их игре?

Франсуа, которого не терзали подобные сомнения, гладил пальцами куски пергамента с таким почтением, что Колен пришел в замешательство.

— Я и вправду не знаю, что продиктовал Анне добрый Господь. Подлинные это записи или нет, я поклялся, что Его последние слова никогда не извратят ханжи и святоши, кто бы они ни были: католики, иудеи. И никто не станет произносить их от Его имени, преследуя свои цели.