Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

— После первого выстрела зарядить цепными, — приказал он.

Цепные ядра на первый взгляд мало чем отличались от обычных круглых, но состояли из двух половинок, которые в полете отделялись одна от другой. Полушария были соединены короткой цепью. Вращаясь в полете, они разрывали цепь и обрушивались на вражеские снасти.

— Слишком далеко для стрельбы цепными, — доложил капитану канонир.

— Мы подберемся ближе, — уверил его Чейз.

Позолоченная корма «Ревенана» сияла под лучами солнца, трехцветный флаг уныло свисал с флагштока на гакаборте, а перила запрудили матросы, негодующие на злую судьбу, которая благоволила британцам. Шарп пытался в подзорную трубу разглядеть Кромвеля или Полмана, но безуспешно. Впрочем, он уже мог прочесть на борту имя корабля, видел пенный след за кормой «Ревенана» и медную обшивку дна ниже ватерлинии, теперь светло-зеленого цвета.

Неожиданно длинные французские лодки с гребцами повернули назад.

— Неужели они хотят развернуться к нам бортом? — пробормотал капитан. — Барабанщик!

— Сэр? — Юнга выступил вперед.

— Бей сбор! — воскликнул Чейз. — Нет, стой!

Возможно, он неверно истолковал намерения французов? Что, если капитан Монморан почуял слабую кошачью поступь попутного бриза? Паруса на французском линкоре внезапно окрепли.

— Проклятье! — тихо ругнулся Чейз. — Чертовы французы, вечно им везет!

Орудийный порт снова закрыли, а двадцатичетырехфунтовый снаряд поместили в арсенал.

На следующее утро «Ревенан», повинуясь прихоти ветра, снова исчез за горизонтом. Корабли разделяло то же расстояние, как и две недели назад, только теперь «Пуссель» шла тем же курсом, что и ее французский двойник.

— Оторвался, — горевал Чейз, — нам его уже не догнать.

Однако спустя несколько дней неблагоприятные течения и северо-восточные ветра опять позволили кораблям сблизиться. Матросы «Пуссели» постепенно отвоевывали у моря пядь за пядью. «Пуссель» качало, корпус скрипел, волны перекатывались через палубу. Иногда дождевая пелена скрывала «Ревенан» из виду, но наутро он неизменно возникал на горизонте. Через подзорную трубу Шарп видел, что французский корабль тоже борется с качкой. Однажды он заметил обвисший на носу парус, но спустя всего несколько мгновений французы заменили порванную снасть.

— Изношенные паруса, — заметил первый лейтенант. — Поэтому при попутном ветре мы быстрее. Паруса у них слишком ветхие.

— Или слабые опоры, — пробормотал Чейз. — Но паруса меняют на загляденье, — печально вздохнул он.

— Наверное, держат готовыми запасные, — предположил Хаскелл.

— Похоже на то, — согласился Чейз. — Наш Луи свое дело знает!

— Наверняка в нем есть примесь британской крови, — не моргнув глазом отвечал первый лейтенант.

Они миновали острова Кабо-Верде, смутной тенью мелькнувшие на горизонте, затем проплыли мимо затянутых дождем Канарских островов. Теперь «Пуссель» часто попадались местные суденышки, при виде двух боевых линкоров спешившие убраться восвояси.

До Кадиса оставалась примерно неделя.

— Французы достигнут гавани как раз ко дню моего рождения, — вглядываясь в горизонт через подзорную трубу, с горечью промолвил Чейз и отвернулся, чтобы скрыть разочарование.

Как ни крути, а авантюра капитана «Пуссели» обернулась полным провалом. Ветра, как назло, словно сговорились против англичан.

— Куда направится Чейз, если мы не догоним «Ревенан»? — спросила Грейс у Шарпа в ту же ночь.

— Поплывет в Плимут, — отвечал он.

Шарп уже представлял себе, как мокрым осенним вечером они причаливают к каменной набережной и наемный экипаж навсегда увозит от него Грейс.

— Я напишу тебе, — промолвила Грейс, прочтя его мысли, — если буду знать куда.

— Шорнклиф. Кент. Казармы. — Шарп не мог скрыть отчаяния.

Мечты о невозможной любви разбивались о суровую реальность, как и последние надежды Чейза догнать «Ревенан».

Грейс лежала, вслушиваясь в шум дождя, бившегося в иллюминатор. Она уже оделась и собралась уходить, но снова прижалась к Шарпу, и он увидел в глазах любимой прежнюю печаль.

— Я должна рассказать тебе… — прошептала Грейс.

— О чем?

— Я молчала, потому что ничего уже нельзя изменить.

Шарп уже знал, что она скажет, но боялся верить самому себе.

— Я беременна, — тонким голосом промолвила Грейс.

Шарп сжал ее руку.

— Ты рассердился? — встревожилась она.

— Я счастлив, — просто сказал Шарп и положил руку ей на живот.