Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

Он готовился к решающей атаке, когда одно из окон посады распахнулось и послышался мужской голос:

— Кто это устроил дуэль перед моим домом?

— Да это друг наш Мендоса решил немного развлечься, — Буттафуоко вскинул голову кверху. — Оставь его, Вандо, скоро уже все кончится. Вынеси лучше факел и аркебузу. [29] Аркебуза — гладкоствольное фитильное дульнозарядное ружье; появилось в первой трети XV в. В XVI в. аркебузами назывались легкие ружья малого калибра. К концу XVII в., когда происходит действие романа, аркебузы были вытеснены более совершенными ружьями — мушкетами, хотя само название «аркебуза» еще употреблялось для обозначения ружей вообще. Судя по всему, в данном романе речь идет именно о мушкетах.

— Ах, канальи!.. — закричал незнакомец и сделал скачок в сторону, надеясь удрать. — У вас здесь друзья, и теперь вы хотите прикончить меня из ружья. Кабальеро так не поступают.

— Хватит и укола Трех корсаров, — ответил Мендоса, закрывая незнакомцу путь к бегству и вынуждая прижаться к стене. — А теперь, бандит, получай!..

— И ты тоже, — выдохнул незнакомец, отчаянно защищаясь и призывая себе на помощь все известные ему средства жестокого искусства фехтования.

Мендоса отразил выпад противника, а потом внезапно наклонился к самой земле, опираясь о нее левой рукой. Незнакомец вскрикнул, потом выпустил шпагу из рук и прислонился к стене. Он пропустил молниеносный укол снизу вверх, в левое предплечье.

Мендоса медленно вытащил шпагу, кончик которой окрасился кровью, и недовольно махнул рукой.

— Слишком высоко, — сказал он. — Я должен был пронзить ему сердце.

В этот момент предполагаемый сын испанского гранда, побежденный нестерпимой болью, которую причиняла ему ужасная рана, рухнул наземь и застыл без движения.

— Мертв? — спросил Буттафуоко.

— Да нет, — ответил Мендоса, — но рана должна быть очень болезненной.

При этих словах дверь посады отворилась, и на пороге появился человек высокого роста, до странности напоминавший Буттафуоко: такой же бородатый и до черноты загорелый; в одной руке он держал лампу, в другой — длинную аркебузу.

— Что здесь случилось, друзья? — спросил он, торопливо приближаясь к буканьеру и флибустьеру, спокойно вытиравшему кончик своего клинка.

— Мы знаем не больше тебя, Вандо, — ответил Буттафуоко. — Этот негодяй спровоцировал нас, и Мендоса, воспользовавшись случаем, дал ему хороший урок фехтования.

— Не могу сказать, что для меня это дело ясное, — поделился своими сомнениями владелец посады. — Похоже, что маркиз нанял этого мерзавца, чтобы он убил вас. Давайте-ка посмотрим; я знаю многих из этих наемных убийц.

Он приблизился к раненому, находившемуся вроде бы без сознания, и посветил ему фонарем в лицо. И почти в ту же секунду вскрикнул, а потом, отступив на два-три шага, продолжал:

— Ах, несчастный!.. Несчастный!.. Я это подозревал.

— В чем дело? — в один голос спросили Мендоса и Буттафуоко.

— Помогите мне отнести этого человека под крышу, — ответил Вандо. — Не следует оставлять его умирать.

— У этих плутов прочная шкура; к тому же его рана скорее болезненная, чем опасная. Ах!.. Если бы я попал чуть пониже, тогда бы о нем уже можно бы было не беспокоиться.

Трое мужчин подняли раненого и внесли его в посаду; они остановились в просторной комнате нижнего этажа, пока еще освещенной; вся ее обстановка состояла из шести гамаков, которые в данный момент оказались пустыми. Раненого с величайшими предосторожностями уложили на одну из этих удобных проветриваемых коек.

Сразу же после этого Мендоса полученной от Вандо навахой [30] Наваха — длинный складной нож; национальное оружие испанцев и басков. разрезал раненому куртку, камзол и рубашку, обнажив рану.

— Ничего серьезного, — сказал он, останавливая платком обильно сочившуюся кровь.

Мендоса хорошо перевязал рану и добавил:

— Потом мы еще займемся этим человеком. А сейчас, Вандо, объясни-ка нам свое смятение; оно нам непонятно. Ты когда-нибудь видел этого человека?

Вандо был буквально потрясен; он посмотрел на буканьера и флибустьера почти с ужасом, а потом спросил сдавленным голосом:

— Разве вам ее не привезли?

— Кого? — спросили одновременно Буттафуоко и Мендоса.

— Сеньориту.

— Сеньориту Инес ди Вентимилья?..

— Да!.. Да!.. — пробормотал Вандо.

— Рехнулся, что ли? — вскрикнул Буттафуоко. — Что ты этим хочешь сказать?

— Никак не наберусь смелости рассказать вам. Теперь-то я понимаю, что нас переиграли.