Lys: Совершенный дворянин из Клермона

«Сосновая Шишка» была известным заведением, и многие студенты предпочитали этот трактир всем другим. То, что ни Тардье, ни Ла Фер близко еще не познакомились с этим местом, объяснялось только их юным возрастом – им было рановато шататься по трактирам.

Мальчишки и сами понимали это, но именно поэтому изо всех сил старались напустить на себя уверенный вид, когда перешагнули порог веселого кабачка. Невзирая на поздний час, там было много народу, и новоявленные «гуляки» с трудом нашли место, чтобы пристроиться.

– Видите? – шепнул Тардье. – В этой толпе нас никто не заметит. Только поспать не удастся.

– А когда кабак закроют?

– Что-нибудь придумаем. По-крайней мере, тут тепло.

Они устроились поудобнее, прикрывшись плащами, и сидели тихо, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Вокруг не только играли, орали и пели песни. Вокруг еще ели и пили, и мало-помалу у мальчишек стало урчать в желудках.

Тардье еще раз проверил свой кошелек и вздохнул:

– Придется потерпеть. Не хочу сразу спускать все. Мало ли…

Он не договорил, поймав чей-то внимательный взгляд, направленный на его деньги. Тардье поспешно сунул кошелек в карман и с рассеянным видом уставился в потолок, изображая скуку.

– Эй, малец, что там у тебя?

Из-за соседнего стола к Тардье потянулась рука – не слишком опрятный молодой человек ухватил мальчишку за плечо.

– Покажи.

Тардье инстинктивно прижал руку к карману и молодой человек пьяно рассмеялся:

– Ага! Значит, деньги? Давай их сюда. Мне пора выпить.

– Я Вас не знаю, оставьте меня в покое.

– Давай по-хорошему, quidquid latet apparebit [2] Тайное становится явным (спрятанное проявляется) (лат.) – выворачивай карманы!

– У нас нет ничего спрятанного, – вмешался Ла Фер. – Мы просто зашли погреться.

Молодой человек не обратил на это внимания и, не отпуская Тардье, придвинулся вплотную к столу.

– Redde, quod debes, [3] Отдай, что должен (лат.) – вкрадчиво, с угрозой, сказал он.

– Мы ничего Вам не должны, и, к сожалению, не можем Вас угостить, volo, non valeo [4] Хочу, но не могу (лат.) – сдержанно заявил Ла Фер, в свою очередь, придвигаясь к Тардье.

Пьяный обернулся и прищурился.

– Умник, да? Тут все такие. Откуда вы?

– Мы… из Клермона.

Ла Фер тихо охнул и схватил Тардье за руку, но было поздно. Ничего не понимая, Тардье растерянно повторил:

– Из Клермона, а что?

– Иезуиты? – поднял брови молодой человек и громко, на весь трактир переспросил, – Collegium Societatis Iesu? [5] Содружество общества Иисуса (лат.)

Теперь уже не одна голова повернулась в сторону мальчишек.

– Клермонцы… Иезуиты… Шпионы…

Тардье, озадаченный такой реакцией, невольно обвел взглядом зал. Трактирщик все видел, но предпочел не вмешиваться. Основная часть посетителей не обратила внимания на назревающую ссору, но те, кто проявил интерес, были явно на стороне пьяного.

Среди посетителей выделялась группа молодых людей – у них была богатая, изысканная одежда и надменные улыбки. Сами никого не задирая, они смотрели вокруг с нескрываемым превосходством.

Это были «наваррцы» – воспитанники Наваррского коллежа, высокомерные отпрыски знатных и богатых семей, многим из которых прочили блестящую политическую и военную карьеру.

Тардье указал глазами на «наваррцев» и тихо спросил Ла Фера:

– Знакомы?

– С некоторыми, но мы не друзья, – так же тихо, не шевеля губами, ответил Ла Фер.

– Черт.

Молодой пьяница не мог расслышать быстрых реплик, которыми обменялись мальчишки, но он уловил взгляд Тардье, заметил закушенную губу Ла Фера, и все понял. С мерзкой улыбкой он процедил:

– Ignis fatuus. [6] Призрачная надежда (лат.) Никто не станет заступаться за питомцев Клермона.

– А Вы, конечно, студент Сорбонны? – вежливо-высокомерно поинтересовался Ла Фер.

– Уже нет, – смеясь, выкрикнул кто-то.

– Неважно, – огрызнулся бывший студент. – Хватит шуток.

Он осклабился и вынул нож:

– Давай деньги.

Мальчишки переглянулись и Тардье, тяжело вздохнув, медленно выложил кошелек на стол.

Вымогатель перевел вопросительный взгляд на Ла Фера.

– У него ничего нет, – мрачно буркнул Тардье. – Не трогайте его.

– Что, малец, правда, пусто? – подмигнул пьяный.

Среди наблюдавших эту сцену раздались смешки.