Крис Хамфрис - Кровь Джека Абсолюта

— Вперед! — заорал он.

Однако Фенби и сам знал, что делать. Резвый малыш даже обошел его, ибо Джек бежал на чугунных ногах, но взгляд, брошенный на край поля, придал ему прыти. Мяч исчез в ежевике, и члены команды противника лихорадочно шарили там. Зрители — все поголовно — молчали.

— Еще разок! — крикнул он, наддавая, и половина болельщиков заулюлюкала, а другая неистово завопила.

— Два! — раздался всеобщий крик.

Все понимали, что происходит.

— И снова! — взревел Джек, перекрывая гомон толпы.

Перебежка была уже третьей. Совершая четвертую и совсем выбиваясь из сил, он увидел, что парни из Харроу все еще копаются в ежевике. Но в тот самый миг, когда его бита коснулась воротец, из кустов вынырнул низкорослый крепыш. Весь расцарапанный, но с мячом, готовый к новой атаке.

Мышцы ног Джека одеревенели, он тяжело дышал и вполне мог бы остановиться, предоставив партнеру отражать еще одну серию хитроумных бросков. Это было бы самым разумным. Теперь счет сравнялся, и матч закончился бы вничью, даже если бы Фенби вышибли с поля.

— Еще раз! — завопил вместо этого Джек и ударился в бег, краем глаза следя за игроком из команды противника, наклонившимся для подачи.

Уже ярдах в десяти от заветного финиша он скорей ощутил, чем увидел, что мяч взвился в воздух и что к нему, расталкивая своих, устремился Громила. Принимая мяч, он вынужден был отпрыгнуть назад, и Джек одолел еще пять ярдов. Прыжок гиганта, взметнувшаяся вверх рука подвигли его на отчаянный шаг. Еще два ярда, и Джек, вскинув руки над головой, с силой бросил тело вперед, как под волну в Корнуолле. Но теперь его встретила не податливая вода, а весьма жесткое поле, и он заскользил по сухой стерне, не отрывая глаз от мяча, который с пугающей высоты обрушивал вниз Громила. Как только конец ивовой биты коснулся закладки, перекладина была сбита.

— Игра сделана! — заорали болельщики из Харроу.

— Наша взяла! — бесновался Вестминстер.

Все взгляды устремились на рефери, низко склонившегося к воротцам. Он был нейтральным лицом из Сент-Полз-скул [4], дабы избежать достойных сожаления беспорядков, имевших место несколько лет назад и вызванных сомнениями в беспристрастии судейских решений. В мгновенно установившейся тишине рефери медленно выпрямился.

— Очко засчитано, — решительно объявил он. — Победил Вестминстер. Игра закончена, джентльмены.

Джек так и остался лежать там, где упал. Руки друзей подхватили его, взметнули над головами. Бесконечно усталый и бесконечно счастливый, он бросил взгляд вниз. Громила одиноко стоял на пустеющем поле. Заметив, что на него смотрят, он плюнул на мяч, подбросил его высоко в воздух и, не заботясь больше о нем, пошел прочь. Чем окончательно подтвердил, что никогда не учился в Харроу.

Инаугурация могавков [5]откладывалась из-за формальностей, связанных с празднованием победы. Хотя Джек во время мучительных поздравлений и похлопываний по плечу отказывался по крайней мере от каждого второго бокала, он, доковыляв до лестницы, обнаружил, что подъем по ней сопряжен с немалыми трудностями. Он шел в комнату, которую Мэттьюз с готовностью сдал ему на эту ночь. Хозяин гостиницы «Пять огней» просто обожал Джека, как, впрочем, и денежки, на которые тот был щедр, и в знак особого расположения даже поставил возле номера конюха, чтобы тот отгонял посторонних. Кивнув дюжему отставному матросу, Джек открыл дверь.

Трое его товарищей резались в кости. Абрахам Маркс, готовясь к броску, встряхивал камни в огромных ручищах. Соседи его рядом с ним казались просто пигмеями, в особенности Никлас Фенби, маленький, аккуратненький, но весьма эрудированный очкарик. Возле него с поднятой пивной кружкой благодушествовал Теофил Ид, стройный и бледный, как и положено отпрыску знатного рода.

Будучи незамеченным, Джек получил громадное удовольствие, наблюдая за ними. Умник, еврей и аристократ были между собой очень разными, и Джек в этом союзе являлся связующим, цементирующим звеном. Сын барона, а не герцога, как кое-кто из присутствующих, он обладал скрупулезной прилежностью Фенби и со своим корнуолльским происхождением был, особенно поначалу, столь же отверженным, как Абрахам. Все они выделялись из общей массы учеников и первое время маялись в одиночестве, пока не подбились друг к другу, сообразив, что сила — в единстве, и очень скоро дав это понять остальным. Задира, поиздевавшийся над кем-то из них, вдруг темной ночкой оказывался на заднем дворе и получал неведомо от кого хорошую взбучку. Подручный наставников, чрезмерно усердствующий с кнутом, играя в крикет, мог запросто повредить себе ногу. И даже учителя стали наказывать своих подопечных с большим разбором, после того как один из них, разумеется совершенно случайно, свалился в Темзу посередине зимы. В младших классах они прославились как свистуны, потом как оторвы, но теперь, став взрослей, решили сменить название шайки. Отныне они станут могавками. Это было практически решено.