Луи Буссенар - Беглецы в Гвиане

Ничего найдено не было.

Робинзоны обрадовались. Им хотелось, чтобы рабочие оказались невинны.

Пересмотрены были все ящики и мешки. Ничего не оказалось, никакого золота.

Рабочие ликовали. Робинзоны начинали думать, что роль Валлона довольно жалкая.

— Подождите, имейте терпение, — говорил управляющий, — это еще не все.

— Да ведь вы уже все, кажется, пересмотрели, — возразил Анри.

— Нет, не все, а ружья?

— Как ружья?

— А вот как… Эй, молодец, дай-ка сюда твое ружье. Видели вы, господа, ружья, стоящие шесть тысяч франков? Вот вам одно такое, не смотрите, что старое и заржавленное.

С этими словами Валлон высыпал из ружья золотой песок, которым оно было набито. Негр, которому принадлежало ружье, посерел — так у негров проявляется бледность.

— Ну, что, господа? — с торжеством спросил Валлон робинзонов.

Те молчали.

Еще у нескольких негров были осмотрены ружья, и в каждом оказалось краденое золото. Наконец обыск кончился.

— Теперь можете ехать, воры! — крикнул неграм Валлон.

Те кидали на него озлобленные взгляды. Не будь рядом робинзонов, они наверняка расправились бы с ненавистным управляющим.

Стали садиться в лодки. В это время показался еще один рабочий, запоздавший, спешивший к пристани. В руках у него была деревянная большая чашка с рисом, который он на ходу брал горстями из чашки и клал в рот.

Рабочий был совершенно голый.

— Ну, уж этот едва ли украл что-нибудь, — заметил Эжен. — Он гол как сокол и не имеет никакого багажа.

— А я ему все-таки не доверяю, — возразил Валлон. — Эй, куманек, что ты это кушаешь?

— Рис, mouche.

— Рис? Покажи.

Валлон взял чашку.

— Э, да какой же он у тебя тяжелый, твой рис-то.

Негр остановился как вкопанный. В чашке рис был только сверху, а внизу — золотой песок…

— Э, да какой же он у тебя тяжелый, твой рис…

— Знаете, сколько они у нас украли всего-навсего? — сказал Валлон. — Тысяч на пятьдесят или шестьдесят.

Наконец негры были отпущены и уехали.

— Останьтесь еще здесь со мной, — попросил Валлон робинзонов. — Я замечаю, что ваше присутствие производит на рабочих хорошее впечатление.

Действительно, рабочие как будто успокоились.

Робен согласился остаться, но, беспокоясь о больной жене, велел Андрэ съездить домой на плантацию и наведаться к госпоже Робен, а сам с остальными робинзонами отправился в дом управляющего, где все они разлеглись в гамаках.

Андрэ на дорогу до плантации и обратно в паровой лодке требовалось часов десять.

Уволенных негров отправили в Сен-Лоран, откуда их за счет прииска посадили на пароход «Dieu-Merci», совершающий рейсы по реке Марони, и переправили в Кайенну. Так было условлено с ними при найме: обратная дорога полагалась за счет нанимателя.

В скором времени Валлон собирался точно так же убрать с прииска и остальную половину замеченных им в неблагонадежности рабочих.

Робинзоны сидели, развалившись в гамаках, и мирно беседовали. Вдруг раздался громкий лай Боба — собаки Валлона.

Валлон привстал в гамаке и выглянул в окно кабинета.

— Вот тебе раз! К нам гости.

— Гости? — переспросил Анри. — Кто бы это мог быть?

— Европеец и с ним два индейца.

— Странно.

— Это первые посетители нашего прииска. Добро пожаловать… если только они не с дурными намерениями.

Робен, его сыновья и управляющий встали и пошли навстречу незнакомцу, который важным шагом шествовал по аллее, обсаженной молодыми бананами. Одет незнакомец был плохо, одежда на нем была старая, рваная. Один глаз был завязан; босые ноги сильно пострадали от долгой ходьбы. Тем не менее незнакомец вышагивал прямо, важно подняв голову. Индейцы шли по бокам. Взойдя на веранду, куда вышли встречать его робинзоны, он слегка притронулся к своей шляпе и небрежно процедил сквозь зубы на ломаном французском языке:

— Здравствуйте, господа!

— Как! Это вы, мистер Браун! — воскликнул изумленный Робен.

— Да, сэр. Я Питер Браун из Шеффилда.

— Очень рад вас видеть, мистер Браун. Добро пожаловать.

— Благодарю вас.

Англичанин обвел своим единственным глазом веранду, словно ища кого-то.

Робен опечалился при мысли, что сейчас он должен будет сообщить англичанину грустное известие.

— Ваши дочери здоровы, сэр, — сказал он голосом, в котором звучало сострадание. — Они находятся на плантации, в нашей усадьбе… Это выше по реке…