— Эй, ты!
Мериамон сгустила вокруг себя сумерки. Толпа становилась гуще, шум усилился, волнами накатывая с поля битвы. Но в этой суете был свой порядок, своя цель.
— Эй, ты!
Кто-то схватил ее за полу. Мериамон резко обернулась. Над ней возвышался человек, который, казалось, доставал головой небо. Он истекал потом и кровью.
— Пойди в палатку к врачам, — сказал он. — Мы тут принесли одного, плохо с ним дело.
Она поняла, что он говорил. Как говорили ее учителя, македонский — это почти греческий. С ее греческим, слава богам, все было в порядке.
— Почему бы вам не связать его и не дать успокоительного?
Человек засмеялся, почти заржал:
— Связать его? Связать нашего Аякса? Да ты погляди на него!
Она думала, что этот человек — великан, но тот, что лежал на земле, корчась в судорогах, был ростом с хорошее дерево. Два человека сидели на нем, пытаясь удержать. Один упал, второй напрягал все мышцы.
Губы Мериамон сжались. Она обошла человека, который разговаривал с ней — командовал, словно прислугой: как он посмел? — и приблизилась к поверженному гиганту. Даже при слабом свете факелов она видела достаточно хорошо.
— Что с ним? — спросила она.
— Ему здорово досталось по голове. Он все еще стремится назад бить персов. — Великан удерживал брыкающиеся ноги гиганта. — Надо было бы отрезать ему ухо, чтобы успокоить, но мы можем убить его, если попытаемся.
— Лучше и не пытаться, — сказала Мериамон и, уклоняясь от мельтешащих кулаков, подошла к голове лежащего. Он потерял свой шлем; на волосах блестело что-то темное. Кровь. Она встала на колени, пытаясь удержать мечущуюся голову. Наконец ей это удалось. И она произнесла слово, древнее слово, исполненное силы. Мир.
Понемногу раненый успокоился. Ее тень склонилась над ним, окутала его.
— Теперь возьмите его, — сказала Мериамон. Голос звучал слабо, как будто издалека. — Осторожно, постарайтесь трясти его как можно меньше.
Македонцы повиновались ей. Мериамон слегка удивилась, но как в тумане: так слаба была ее магическая сила, так далека от источника своего могущества. Это было все, что она могла сделать, чтобы успокоить раненого, с тем, чтобы товарищи по оружию донесли его до врачей.
Весьма вероятно, что он умрет. Она не принадлежала к храму Имхотепа и не могла совершать чудеса исцеления. У нее был только этот маленький дар успокаивать, и она умела пользоваться им, если было достаточно света и места.
Великан, который остановил ее, был все еще рядом, удерживая плечи гиганта одной рукой. Двое других поддерживали тело. Она заметила, что все они ранены. Один из них хромал. Они шли медленно, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
Палатка врачей была похожа на ад, как его представляют себе персы: тусклый свет ламп, мечущиеся тени, крики, стоны и предсмертные хрипы. От невероятного зловония у Мериамон перехватило горло.
— Кладите сюда, — торопливо сказал кто-то. Свободное место было у дальней стенки, тесное даже для человека обычных размеров и почти не освещенное, но это можно было поправить. Мериамон показала подбородком на лампу.
— Несите ее сюда.
Двое из носильщиков уже ушли, причем один — почти бегом. Третий тоже был готов удрать. Однако он принес лампу и стоял теперь, слегка покачиваясь и хмуро глядя на Мериамон.
Она оказалась как раз под ним, когда великан вдруг рухнул, но успела подхватить лампу, приняв на себя тяжесть его тела. Но она была маленькой даже для страны Кемет, а он был македонцем. Они упали вместе, в проходе среди тел, задев лежащего гиганта.
Мериамон с трудом освободилась из-под его тела. Лампа была цела. При ее свете Мериамон осмотрела упавшего. Не вся кровь на нем была кровью его товарища. Его правая рука — раньше она этого не заметила — выглядела весьма скверно.
Гигант еще может подождать. Она принялась стаскивать доспехи великана. Это оказалось проще, чем она ожидала, хотя пришлось его немного потрясти. Она была рада, что от этого он не пришел в себя.
На нем не было других серьезных ран: только порезы, ушибы, ссадины — ничего опасного. Рука была грубо обмотана лоскутами чьей-то туники, пропитанными кровью, засохшей и свежей. Стиснув зубы, она отодрала повязку.
Могло быть и хуже. Рана тянулась сверху вниз, узкая и не особенно глубокая. От удара мечом, к тому же скользящего. Довольно маленькая. Однако заканчивалась она очень нехорошо: кость была перебита у запястья, кисть безжизненно болталась. Перелом выглядел чистым, без осколков в ране, но мышцы были повреждены, а сломанная кость их просто изорвала. Еще немного, и руку уже нельзя было бы спасти.
Читать дальше