Джудит Тарр: Господин двух царств

Она прокусила плечо до крови, и кровь блестела в свете ламп, как вино или тирский пурпур, но мужчина этого не замечал. Их тени, темные и бледные, изгибались и танцевали на стене. На мгновение промелькнул баран, баран, увенчанный солнечным диском, и змея обвилась вокруг его тела в порыве страсти, уже похожей на вражду.

Все распалось, помутнело, мужчина и женщина исчезли в смешении тел и медных волос.

Царило молчание. Нектанебо, захваченный зрелищем, наблюдал их дикий порыв. Мужчина положил голову на грудь женщины. Волосы у него были густые и черные, постриженные так, как это делали эллины, и борода у него была, как у эллина, и лицо его было лицом эллина — тяжелое и сильное. Она была изящней, как и должна быть женщина, но ее красота была такой же греческой, как и у него. Это стройное, плавно круглящееся тело, четкий овал лица, длинный прямой нос, широкий низкий лоб — для египтянки тяжеловато и грубовато, но все же великолепно. Ее длинные и сильные руки перебирали узлы мускулов на спине мужчины, разглаживали их один за другим.

— Сегодня бог посетил нас, — сказала женщина. Конечно, по-гречески, но не так, как говорили при дворе Двух Царств: ритмично и плавно, с оттенком античной мягкости.

— Снова твой проклятый змей? — Голос у мужчины был низкий, немного хриплый.

Она засмеялась грудным смехом.

— Не сегодня, мой ревнивый господин. Разве ты не почувствовал этого? Разве ты не видел света, который падал на нас?

— Я смотрел только на тебя, — ответил он.

— Мой господин, — тигрица нежно мурлыкала. — Мой царь. Ты сегодня был Гераклом? Или больше того? Может быть, ты был даже…

Его ладонь заглушила произнесенное имя. Он смотрел хмуро.

— Я был самим собой. Или тебе этого мало?

Она смотрела из-за его руки, поросшей черными волосами, в глазах ее плясало веселье. У него перехватило дыхание. Он опустил тяжелую руку. Женщина блеснула белыми острыми зубами.

— Слушай, мой господин, я предсказываю будущее. Сегодня мы зачали царя, ты, я и… кто знает? Бог может проникнуть всюду, куда пожелает. Я была бы рада ему.

— Ты, наверное, бредишь, безумная. — Тело мужчины оживало. Он поднялся. — Мы еще посмотрим, нужна ли мне помощь бога в этом деле.

Женщина улыбнулась, медленно и долго, и притянула его к себе.

Нектанебо медленно выпрямился. Вот и ответ на его вопрос. Там, если он все правильно прочитал, был его царь: искорка жизни в чреве этой женщины — варварского, дикого создания, которая была, конечно, царицей. Ее царь был достаточно силен и полон мужества, но Нектанебо был магом, и он знал, что это не тот человек, которого он искал.

Варвары. Чужаки. Чужеземцы. Неужели он отвоевал свои земли у персов только для того, чтобы отдать их эллинам?

Нектанебо выпрямился во весь рост. Он знал, что даже в стране Кемет он невысок, а для всего остального мира — просто маленький человечек. Маленький, худой, коричневый человечек с искривленным малоподвижным плечом, с толстыми губами и широким носом эфиопа, но с длинными темными египетскими глазами, которые казались еще длиннее, подведенные колем. Он был гораздо сильнее, чем казался. Он был властелином Великого Дома, хозяином Двух Царств. Он победил Персию и освободил свой народ, он восстановил достоинство своих богов.

Нектанебо не встал на колени, как положено делать даже фараону перед лицом божества. Не было настроения. Была еще сила, но она уже начинала утекать.

— Почему? — спросил он пустоту.

Что-то прошелестело в ответ, но он не смог разобрать ни слова.

Нектанебо повернулся к креслу, стоявшему возле чаши, схватил то, что лежало там: крючковатый посох и цеп — знаки Великого Дома. Он высоко поднял их.

— Так что же, я последний? Великий Дом должен пасть? Неужели никто больше не станет Властелином Двух Царств, кроме царя чужого народа?

Молчание.

— Ответь мне!

Эхо его голоса замерло, не получив ответа.

Нектанебо опустился на пол. Пол был каменный, и его холод чувствовался сквозь тонкую льняную ткань одежды. Он уронил посох и цеп на колени.

— В конце концов, — прошептал он едва слышно, — в конце концов, если ты когда-нибудь любил меня, позволь мне узнать его имя.

Все замерло в тишине. Плечи его согнулись. Боги покинули его. Даже его сила ушла, утекла, как вода из разбитого кувшина. Он был просто человеком, смертным, и его сердце слышало приближение смерти.

Александр.

Это был шепот, почти неслышный. Может быть, шаги босых ног по камню, шелест одежды или шипение кошки, охотящейся за тенью.