Джеймс Клавелл - Гайдзин

— Да. Я сказал им, что на борту корабля ты король, даймё. Они должны во всем слушаться тебя и не покидать корабля, пока ты не высадишь их в Лондоне. Но, Джонни, обращайся с ними как с благородными. Ты будешь вознагражден.

Тумаст засмеялся.

— Да, но на небесах. Ладно, после всех этих лет за мной числится должок-другой, так что я это сделаю.

— Спасибо. — Джейми окинул взглядом каюту: маленькая, в углу койка, стол с картами, стол на четверых, аккуратная, суровая, пригодная для любого плавания — как и сам Джонни Тумаст, норвежец по происхождению и родственник Страйда Орлова, горбуна, который командовал флотом Струанов после Дирка. «Красотка из Атланты», торговый пароход водоизмещением в тысячу тонн, мог разместить на борту четырех пассажиров первого класса, десятерых — второго, пятьдесят человек — третьего и ещё оставалось место для солидного груза. — Где они будут спать?

— С командой, где же ещё?

— Ты можешь выделить им каюту, пусть самую крохотную.

— Все каюты распроданы, а с командой они быстро выучатся, изучат наши обычаи, им придется.

— Дай им каюту хотя бы до того, как вы выйдите из Гонконга, я не хочу, чтобы их узнали.

Джонни Тумаст ответил:

— Они могут занять каюту третьего помощника, там две койки. Они вооружены, Джейми?

— Конечно, они вооружены, они же самураи.

— Никакого оружия, только не у самураев, клянусь Богом.

Джейми пожал плечами.

— Скажи им, но, пожалуйста, обращайся с ними как с господами, а не с дикарями, странными, но все же аристократами, важными японцами, они ведь благородного происхождения, ты знаешь.

— Эй, там! — крикнул капитан. — Пришлите их сюда! Хирага и Акимото вошли; Джейми успел им все подробно рассказать.

— Который из вас говорит по-английски? Я, Андзин-сама.

— Я — Отами-сама.

— Мистер Макфей поручился за вас, Отами-сама, за ваше хорошее поведение до самого Лондона. Вы согласны подчиняться мне, оставаться на корабле, если я так скажу, сходить на берег и возвращаться назад, как я скажу, до самого Лондона, подчиняться мне так, как если бы я был вашим вождем, вашим даймё?

— Мы сог'расный де'рать, как говорит Андзин-сама, — осторожно ответил Хирага.

— Хорошо, но никакого оружия, пока вы на борту. Мне нужны все ваши мечи, пистолеты, ножи. Они будут возвращены вам. — Тумаст увидел на лице краску гнева и отметил это про себя. — Вы согласны?

— Но ес'ри 'рюди нападать на нас?

— Если мои люди нападут на вас, отбивайтесь кулаками, пока я не появлюсь. Они будут предупреждены, пятьдесят плетей каждому, если они начнут драку. Вы не должны её начинать, понятно?

— Нет, прошу прощения. — Джейми объяснил, что матросов привяжут к мачте и высекут за неповиновение. Ужасаясь подобной жестокости, Хирага пересказал все это Акимото, потом спросил: — Андзин-сама, васа нет бояца? Ес'ри чиравек свободный на корабарь, пос'ри такой осокараб'рений, нет бояца этот чиравек убивать васа?

Джонни Тумаст рассмеялся.

— Тогда ему не миновать петли, уж это как пить дать. Наказание за бунт на корабле — смерть. Я прикажу команде не цепляться к вам, вы не цепляйтесь к ним — это тоже важно, понятно?

— Понятна, Андзин-сама, — ответил Хирага, разобрав только часть сказанного, голова у него раскалывалась от боли.

— Если что, приходите ко мне. Никаких драк, если только на вас не нападут первыми. Ваше оружие, пожалуйста. — Хирага нехотя отдал ему замотанные в одежду мечи. И «дерринджер». — Мистер!

Дверь каюты распахнулась.

— Да, сэр?

— Эти двое займут каюту третьего помощника, я провожу их.

Джейми встал и протянул руку Хираге.

— Счастливого плавания, вы можете писать мне, когда захотите, и Филипу… Тайре-сама. Как я вам говорил, я буду писать вам через свой банк, Гонконгский банк на Малле. Все это есть в тех бумагах, которые я вам отдал, вместе с объяснениями, как получать и забирать почту. Не ждите ответа раньше чем через четыре месяца. Удачи вам и счастливого возвращения. — Они пожали друг другу руки, потом Джейми пожал руку Акимото.

— Вы двое, идите со мной, — сказал Тумаст. Он провел их по коридору и открыл дверь. — Спать вы будете здесь, и старайтесь никому не попадаться на глаза, мистер Макфей не хочет, чтобы вас узнали. После Гонконга будет легче. — Он закрыл дверь.

В молчании Хирага и Акимото огляделись. Каюта больше напоминала посудный буфет, чем жилое помещение. Места едва хватало, чтобы встать рядом. Масляный фонарь на шарнире тускло мерцал. Две грязные койки, одна над другой, у перегородки, под нижней — ящики. Матрасы, набитые грязной соломой, и шерстяные одеяла. Вонь. Резиновые сапоги, повсюду разбросана нестираная одежда. На крючках висят штормовые макинтоши.