Крис Хамфрис - Узы крови

— Стойте!

Томас не знал, откуда у него появились силы и быстрота. Но он в одно мгновение закрыл Анну собой. Палкой он выбил нож из руки воина, ударом кулака отбросил в сторону второго. Старый солдат заслонил девушку и напрягся, видя, как натягиваются луки с наложенными на них стрелами.

— Уходящий День спрашивает, почему ты помогаешь ей, Хромая Нога. Разве она не ведьма? Ты говорил, что твои боги, как и наши, ненавидят дурные оки.

Сейчас Томасу как никогда пригодились уроки, полученные от иезуитов. Он заставил себя дышать глубоко и ровно и смотреть прямо в глаза боевому вождю.

— Нет, — спокойно заявил он. — Она — Сновидица, и только.

— Но этот человек — ее брат, и ее брат говорит, что она — ведьма.

— Ее брат лжет. — Томас поднял руку и указал пальцем на Джанни. — Он хочет получить ее оки, ее силу.

Теперь все повернулись и посмотрели на лежащего на земле молодого человека. Джанни привстал на коленях. Его пальцы были выпачканы в земле. Он поднял взгляд, но глаза его оставались бессмысленными, туманными.

А потом его сестра выступила из-за черного плаща. Она что-то прятала в кулаке. И бросила это перед братом.

Джанни опустил глаза. Маленький крестик упал на землю, вонзившись вертикально в рыхлую почву могилы. Дрожащими пальцами Джанни потянулся за ним. Но только когда он прикоснулся к этому предмету, он совершенно определенно понял, что это такое.

Джанни громко застонал, когда пришло воспоминание: шершавая рука отца проводит по его волосам, протягивает ему кусочек серебра. Потом другое воспоминание: слезы, падающие на блестящую поверхность крестика, который он прибивает к дереву. И третье: меч отца, поднятый в воздух, перевернутое распятие на фоне стены гавани.

Анна смотрела на своего брата, и из ее темных глаз на него глядели Жан Ромбо и Бекк. Его отец — таким, каким он был, сражаясь с ним, умирая из-за него. И его мать на молу: обнимая тело мужа, она посмотрела на сына так, как смотрят на незнакомца. Джанни перевел взгляд с Анны и своих воспоминаний на молчаливых татуированных воинов. Язычники.

Внезапно все стало удивительно простым. На него снизошло спокойствие, ему было видение вечного покоя.

— Он сказал правду, — проговорил Джанни. — Я хотел ее оки. Я лгал вам. Это я — ведьма. Это я вам нужен, а не она.

Его слова перевели. Мощные руки подняли Джанни на ноги.

Переводчик приблизился к нему. На его лице ясно отражалось сомнение.

— Ты понимаешь, что сказал? Ты знаешь, что бывает с ведьмами?

Джанни Ромбо сохранял полное спокойствие.

— Знаю.

Анна вскрикнула:

— Нет, Джанни! Нет! В этом нет нужды!

— Есть, сестра. Эти язычники… — Ее брат огляделся вокруг. — Они хотят устроить свое кровавое жертвоприношение. — Он замолчал и внезапно улыбнулся, печально, смущенно, как улыбался подросток, которого она когда-то знала. — Так что они не слишком от меня отличаются.

Она не успела больше ничего сказать, потому что услышала позади себя стон. Оглянувшись, девушка увидела, как Тагая поднимают на ноги, и услышала, как вождь произносит:

— Он — храбрый воин, предводитель «призраков», которые с нами сражались. Мы почтим его смертью храброго воина.

С Джанни срывали одежду. Он позволил это сделать без сопротивления. Томас подошел к нему, положил руку ему на плечо и наклонил голову. Их губы двигались: тихий вопрос, ответ… Тагая раздевать не стали — он и так был почти обнажен, а его тело было испещрено белыми и красными полосами. Анна подбежала к любимому, и, повинуясь кивку вождя, державшие его воины отпустили его. Умирающий бессильно упал в ее объятия. Его глаза были открыты.

— Анна, — проговорил Тагай. — Белый Можжевельник.

— Я не могу… Не могу позволить им…

Она увидела, как у него за спиной воины становятся в два ряда. Зажигались костры, в них вкладывали заостренные палки…

— Что я сказал тебе после смерти Черного Змея? — прошептал Тагай. — Что если доведется, я тоже захочу умереть именно так. Как воин. Мне только жаль, что я так слаб… — У него на губах снова запузырилась кровь. — Я недолго смогу петь мою песнь смерти.

Анна крепко прижала его к себе, обхватывая его тело обеими руками.

— А разве я не говорила, что не стану смотреть, как ты умираешь? Он кивнул.

— Говорила. Уходи. Пусть Хромая Нога уведет тебя. Дядя Пьер ждет на реке на своем корабле. Я умру так, чтобы ты не видела этого. Только помни: ты навечно — моя любовь.

Голос Анны звучал ровно:

— А ты — моя. И ты умираешь воином тахонтенратов, о чем всегда мечтал.