Артур Конан Дойл - Тайна серебряного зеркала

– Полагаю, если его так сложно держать внутри. Я-то думал, что с собаками достаточно просто закрывать дверь и запирать ее не нужно.

– Не хочу, чтобы старик Стайлс его выпустил. Он довольно ценный, так что было бы неприятно его потерять.

– Я и сам немного увлекаюсь собаками, – сказал Смит, все еще бросая внимательные взгляды на товарища. – Возможно, ты позволишь мне на него взглянуть.

– Разумеется. Но боюсь, сегодня вечером это невозможно; у меня встреча. Что там у нас на часах? Ах, я опоздал уже на четверть часа. Уверен, ты меня извинишь.

Взяв свою шляпу, Беллингем поспешил прочь из комнаты. Смит услышал, как он, несмотря на назначенную встречу, вошел в свою комнату и запер дверь изнутри.

Беседа произвела на студента-медика неприятное впечатление. Беллингем солгал ему, причем солгал столь неуклюже, что складывалось впечатление: у него есть самые отчаянные причины скрывать правду. Смит знал, что у его соседа нет собаки. Также он знал и то, что донесшийся до него с лестницы звук не был поступью животного. Но раз так, то чем же он был? А тут еще и слова старика Стайлса о чьих-то шагах в комнате в отсутствие хозяина. Могла ли это быть женщина? Смит склонялся именно к такому объяснению. Если дело обстояло именно так и об этом стало бы известно руководству университета, Беллингем был бы опозорен и отчислен; это объяснило бы его тревогу и ложь. И все же представить, что старшекурсник мог жить с женщиной без того, чтобы об этом стало немедленно известно, было немыслимо. Впрочем, каким бы ни было объяснение, от всей этой ситуации несло чем-то гнусным, и Смит, возвращаясь к своим книгам, решил отныне отдалиться от своего соседа, столь же велеречивого, сколь неприятного внешне.

Впрочем, его работе в тот вечер, похоже, предначертано было все время прерываться. Едва он успел вновь к ней приступить, когда снизу донеслась твердая, тяжелая поступь человека, шагавшего через ступеньку, и в комнату ворвался Хейсти, одетый во фланелевые брюки и блейзер.

– И бровью не повел! – сказал он, плюхаясь в свое обычное кресло. – Ничем тебя не прошибешь! Полагаю, могло случиться землетрясение, которое не оставило бы от Оксфорда камня на камне, а ты все так же сидел бы среди книг, совершенно безмятежный, не обращая внимания на дожди. Впрочем, я не стану долго тебя отвлекать. Покурим немного – и я уйду.

– Ну так какие новости? – спросил Смит, набивая свою вересковую трубку.

– Ничего особенного. Уилсон заработал семьдесят для новичков против одиннадцати. Говорят, его возьмут вместо Баддикомба, ведь Баддикомб совсем сник. Раньше он играл неплохо, но теперь и мяч толком бросить не может.

– Правша, средняя скорость броска, – предположил Смит со значением, присущим речам студентов университетов, когда они говорят о спорте.

– Сгибается слишком быстро и ногой работает. Предплечьем проходит дюйма три. Хотя раньше на мокрой траве был опасен [13] Речь идет о бросках в крикете. . О, кстати, ты слышал о Долговязом Нортоне?

– А что?

– На него напали.

– Напали?

– Да, когда он возвращался с Хай-стрит, меньше чем в ста ярдах от ворот Старого.

– Но кто…

– В том-то и дело! Вернее было бы сказать «что». Нортон клянется, что это был не человек, и, видев царапины у него на шее, я склонен с ним согласиться.

– Мы что, уже до историй о чудищах докатились? – поинтересовался Аберкромби Смит, вложив в эти слова все свое научное презрение.

– Ну нет, я не имел ничего такого в виду. Я склонен думать, что если какой-нибудь циркач в последнее время терял крупную обезьяну в этих краях, то тварь – самый вероятный подозреваемый. Нортон, знаешь ли, проходит там каждый вечер в одно и то же время. И над дорогой в том месте нависает дерево – большой вяз, растущий в Дождливом саду. Нортон думает, что эта дрянь спрыгнула на него с дерева. Как бы там ни было, его едва не задушили двумя руками, которые, как он говорит, были тонкими, но крепкими как сталь. Он ничего не видел – только две кошмарные руки, сжимавшиеся и сжимавшиеся на шее. Он кричал как сумасшедший, и на его крик прибежали двое парней, но тварь удрала, перемахнув через стену, как кошка. Ему так и не удалось ее разглядеть. Нортон здорово струхнул, уж поверь. Я ему все говорю, что он теперь сам не свой.

– Разбойник-душитель, скорее всего, – сказал Смит.

– Весьма возможно. Нортон говорит «нет», но что нам его слова? У душителя были длинные ногти, и он умеет перемахивать через стены. Кстати, твой красавчик-сосед будет рад об этом услышать. Он был зол на Нортона, и он, насколько я знаю, не из тех, кто забывает маленькие должки. Э-эй, старина, о чем ты там задумался?