Душица Миланович - Пир князя Владимира

Я давно осознал те послания, которые доходят до меня в снах, с музыкой, через неожиданные и загадочные встречи, с тайными и неожиданными мыслями и иными знаками, указывающими направление. И я понял, что все это куда-то меня ведет.

– Ладно, ты знала с самого начала. Что тебе рассказывать? Влюбляешься незаметно, сама знаешь, как это бывает. Алло… что-то трещит, да, слышу тебя. Я знаю, что не виделись уже несколько дней… мне надо закончить кое-какие дела… позвоню как только смогу… Мне придется на некоторое время уехать, надолго… Я просто хотела тебе позвонить, чтобы ты не думала, что я о тебе забыла.

На работе я все урегулировала, проблем нет, а книги возьму с собой!

Деревянный крестик все еще свисал с картины, и казалось, что он находится прямо на груди у изображенного на ней мужчины, державшегося с большим достоинством.

«Сын мой, ничего тебе не оставлю. Все, что у тебя будет, ты заработаешь силой своего таланта, кистью и красками».

Понадобилась кому-то черепица, крышу дома подремонтировать, за одну ночь нашел выход, а церковь наутро стояла без кровли. Оконные рамы с давно разбитыми стеклами сняты, тоже, видно, кому-то понадобились. Зияли дыры, темные раны на расцвеченной лишайниками колокольне, под крестом.

На следующую ночь, когда все село спало, под горой, той, где наверху кладбище, открылась в земле бездонная яма и из нее хлынула прозрачная вода, зеленая от растений, которые в ней отражались.

То и дело раздавались испуганные крики, потому что люди, проснувшись и выходя из дома, оказывались в воде.

Вода прибывала быстро, но все же времени, чтобы собрать самые необходимые вещи и покинуть жилище, хватало. Первыми бежали домашние животные, выпущенные из хлевов, загонов, спущенные с цепи…

Слышались проклятия и причитания, люди поносили и воду, и жизнь, и Бога. Но некоторые в этом несчастье все-таки Богу молились.

Село опустело за пару часов. Известно, против огня что-то еще может устоять, против воды же – ничего. Озеро разлилось так, что закрыло крыши домов. Вода поднялась почти до уровня церковного двора и остановилась.

На холме, за церковью, на сухом месте остался стоять дом Дукатина и он сам перед ним, не испугавшийся стихии, ожидающий исхода событий. На возвышении, куда вилась дорога из села, подальше и повыше, за его домом в густых зарослях можно было в тени дуба с трудом различить стоящий на страже придорожный камень. Прядь волос, которую там оставил Дукатин, была на месте, словно срослась с камнем. Под ним поблескивала золотая монета, всякий раз, когда на нее падал луч света.

На другом холме стоял старый дом Магды, одинокий, маленький, сжавшийся от страха, а может, и надеющийся на лучшее будущее.

На третьем – кладбище, окруженное оградой из сложенных камней, похожее на место для жертвоприношений.

Все остальное покрыла вода.

Жертва – слово святое.

По благословению и проклятию предков все, что у него было, добыл он единственным своим оружием, кистью.

– Отец мне оставил только перстень и наказ, что все, что у меня в жизни будет, я должен добыть себе сам. Вот, единственное, что я могу продать, это картины.

– Так и сделаем. Есть и еще кое-что. Серьга.

– Но это подарок?

– Ты получил ее не случайно, она сама тебя нашла. Значит, принадлежит тебе по праву наследования. Ты можешь делать с ней все, что хочешь.

Редкая драгоценность, единственная в своем роде, вызвала у владельца ювелирной лавки настоящий ажиотаж, и предложенной за нее цены оказалось достаточно для того, чтобы восстановить церковь.

Картины они продали для решения других проблем, которые, как они предполагали, возникнут, когда люди начнут возвращаться в село.

Сцены из жизни княжеского двора, портреты высокодостойного князя и прекрасной княгини, золото и роскошь храмов и палат, охота на диких зверей… и везде византийский синий… Картины, которые он писал годами и держал спрятанными по разным углам, сразу после того, как их выставили на продажу, были распроданы в рекордно короткий срок.

Пока мастера под надзором Дукатина трудились, восстанавливая церковь, художник бродил по окрестностям и разглядывал окружающее. Дикие горные пейзажи и сухая земля не обещали ни богатой жатвы, ни хорошего вина.

Как-то утром его внимание привлек луч солнца, который, рассекая бодрящий прозрачный воздух, отражался от поверхности озера. Под действием внутреннего зова он как был, не раздеваясь, шагнул в воду озера и, когда она достигла его коленей, остановился.