Джеймс Тейбор - Глубокая зона

– Что-нибудь обезболивающее, сэр? Можно ввести в другую руку.

– Все хорошо, сержант, спасибо.

Боуман поднялся с пола и сел рядом с Халли; медик повесил пакет для внутривенного вливания на крючок рядом с ним. Ей так много хотелось сказать Уилу, задать столько вопросов, но внутри конвертоплана было шумно, и пришлось бы кричать. К тому же рядом сидели расслабившиеся после рабочего дня десантники, зажав между коленями винтовки, как хоккеисты – клюшки. Все смотрели на нее и улыбались.

Халли тоже улыбнулась в ответ, потом встала, подошла к самому молодому, подняла его на ноги и расцеловала в обе щеки. Изумленный, парень сел на место, улыбаясь еще шире. Остальным она обеими руками показала знак «о'кей», сложив в кольцо большой и указательный пальцы. Они поняли ее благодарность и ответили: подняли правые руки с выставленными вверх большими пальцами и выдали громогласное «УРА!».

Халли опустилась на скамью рядом с Боуманом, с нескрываемым удовольствием наблюдавшим эту сцену.

Да, черт подери, подумала она. Осторожно обняла его, посмотрела в глаза и крепко поцеловала в губы. Десантники вновь разразились одобрительными возгласами, на этот раз еще громче.

Значит, наркодельцы застрелили черного, а большой упал в воду. Возможно, его тоже убили. В этом вы не уверены. Но думаете, что он утонул.

Дознаватель министерства внутренней безопасности Розалинд Гурвиц, изящная женщина с кудрявыми каштановыми волосами, обрамлявшими розовощекое лицо, вела себя на удивление сочувственно, в не свойственной для юриста манере. Полная противоположность Роудзу и Риверзу.

Нет, он не упал, и его не застрелили, думала Халли. Я толкнула его в воду. Но не сказала этого.

– Все верно, – кивнула она, следуя инструкциям Дона Барнарда.

Гурвиц в синем брючном костюме стояла у кровати Халли в палате военно-медицинского центра имени Уолтера Рида. Опрос записывался на портативную цифровую видеокамеру, установленную на штативе у изножья кровати. У дознавателя за спиной с официальным и очень суровым видом прохаживался Барнард в темно-сером костюме-тройке; он явно задался целью не дать ей злоупотребить гостеприимством.

– И наркодельцы, убившие этих мужчин, взяли вас в плен?

– Да.

– И когда они вели вас к себе в лагерь, вам удалось бежать?

– Что?

От лекарств голова не переставая гудела, мысли делались неуловимыми. Что там Барнард велел отвечать на этот счет?

Юрист словно почувствовала ее замешательство и повторила вопрос:

– Наркодельцы вели вас в лагерь. Вы сумели бежать. И дали сигнал спасательной команде, чтобы вас забрали.

Халли моргнула, потерла лицо, украдкой бросила взгляд на Дона Барнарда. Тот едва заметно кивнул.

– Верно.

– Как вам это удалось?

– Они были пьяные и под кайфом. Получилось без особого труда.

– Правда? – В восхищенном взгляде Гурвиц мелькнуло недоверие. – Невероятно. Нет, я, конечно, вам верю. Но это… фантастика.

– И не говорите. – Халли отпила имбирный эль. Соломинка с гибким концом вдруг показалась ей забавнейшей вещью, и она громко рассмеялась.

Розалинд Гурвиц вытаращила глаза.

– Простите. Это лекарства так действуют. – Халли моргала и улыбалась.

Выглядела она плохо, но лечение помогало. Группа эвакуации забрала ее и Боумана двумя днями раньше. На аэродроме Рейноса их пересадили на правительственный борт. В сопровождении медицинской бригады доставили в Вашингтон, а затем на вертолете – в военно-медицинский центр. После этого Боумана она не видела.

Врачи зашили ей бровь в том месте, куда ее ударил Канер. А может, пнул. Когда появилась рана над правым ухом, она припомнить так и не смогла. Одно веко было темно-лилового цвета, опухшее, почти закрытое. Второй глаз приходилось прищуривать, потому что она все еще не привыкла к свету, не говоря уже о ярких больничных лампах. Ей также зашили глубокий порез на левой ладони – самую сложную рану, на которую пришлось наложить двадцать швов. Руку перевязали стерильным бинтом. Спина была покрыта бордовыми синяками от падения на микробный настил. Халли получила легкое сотрясение и потеряла девять фунтов весу. Однако все-таки осталась в живых, и, как заверил Барнард, все лаборатории в УПРБ и ряд других лабораторий в ЦКЗ работают с добытым ею «лунным молоком».

– Хотите добавить что-нибудь к своему заявлению, доктор Лиланд?

– Нет. Но если вы выключите эту штуку, я кое-что спрошу.