Уилбур Смит - Голубой горизонт

– Ты не мог их остановить? – наутро спросил Мансур.

Бин-Шибам только пожал плечами, удивляясь его непониманию, а ответил Дориан:

– Воины-саары не подчиняются приказам, Мансур. Они следуют за шейхом до тех пор, пока согласны с тем, что он делает. А если не согласны, отправляются домой.

– Теперь уйдут еще многие, начало положено. Волнуются также воины племен дам и авамир, – предупредил Мустафа Зиндара.

На следующее утро, на рассвете, батареи, установленные глубоко в земляных укреплениях, начали обстрел южной стены. Считая вспышки и облака дыма, Дориан и Мансур определили, что стреляют одиннадцать пушек крепостного калибра. Они стреляли каменными ядрами весом свыше ста фунтов каждое. Полет этих массивных снарядов был виден невооруженным глазом. Мансур определил скорострельность. Требовалось не менее двадцати минут, чтобы после выстрела ствол протерли банником, опустили ядро, заправили порохом, выкатили пушку, прицелились и выстрелили. Когда вражеские пушкари приспособились к дистанции, ядра стали разить с тревожной точностью: каждое попадание – всего в нескольких футах от предыдущего. Первое ядро ударяло в стену, а второе, попадая в ту же стену, обрушивало ее. Если оно попадало в деревянные балки, которыми защитники укрепляли свои сооружения, балки разлетались на множество осколков. К ночи первого дня в стене образовались две бреши. Едва стемнело, рабочие под руководством Мансура принялись заделывать проломы.

На рассвете бомбардировка возобновилась. К полудню все следы ремонта исчезли, и каменные ядра продолжали расширять проломы. Пушкари Дориана половину пушек повернули от гавани, чтобы укрепить оборону южной стены, и вели ответный огонь. Однако пушки Заяна помещались глубоко в укреплениях, их окружали баррикады из мешков с песком. Видно было только зияющее бронзовое жерло, а на таком расстоянии это слишком маленькая мишень. Когда ядра защитников попадали в баррикады, мешки, полные песка, поглощали удар, так что попадания почти не производили впечатления.

Однако в середине дня удалось впервые точно попасть в цель. Одно из двадцатифунтовых ядер угодило прямо в жерло крайней левой пушки. Бронза зазвенела, как церковный колокол, ствол сбросило с креплений, и он раздавил весь расчет. Сам ствол торчал вертикально. Пушкари на городских стенах хрипло закричали и удвоили усилия. Но стало смеркаться, а второго такого удачного выстрела не было, зато бреши в стенах заметно расширились.

Как только зашла луна, бин-Шибам и Мансур повели отряд защитников на разведку. Каждый взял с собой по двадцать человек, и они постарались незаметно добраться до вражеских укреплений. Хотя турки и ожидали подобной вылазки, отряд Мансура почти добрался до укрепления, прежде чем один из турок увидел их и выстрелил из мушкета. Пуля пролетела мимо головы Мансура, и он крикнул своим людям:

– За мной!

Он пробрался в амбразуру, прыгнул на ствол пушки и пробежал по нему, одновременно ударив в горло того, кто в него стрелял. Тот выронил мушкет, который пытался перезарядить, и обеими руками схватился за обнаженный клинок. И когда Мансур потянул оружие назад, оно до кости прорезало плоть и сухожилия на пальцах обеих рук. Мансур перепрыгнул через дергающееся тело и побежал мимо турецких пушкарей, которые еще не проснулись до конца и выпрастывались из одеял. Мансур убил еще одного, ранил третьего, и турки с криками убежали в ночь. Его люди преследовали их, а сам Мансур загнал в запальное отверстие пушки острие – одно из нескольких висевших у него на поясе; один из его людей десятком сильных ударов молотом глубоко вбил его.

Они побежали по соединительной траншее к соседнему укреплению. Здесь пушкари не спали и ждали их с пиками и топорами. Через несколько секунд образовалась кричащая, борющаяся масса людей, и Мансур понял, что до второй пушки им не добраться. С тыла по соединительной траншее подбегали все новые враги.

– Назад! – закричал Мансур, и они перебрались через стены укрепления как раз в тот момент, когда подскакали с лошадьми Истаф и еще несколько человек. Они проскочили через городские ворота, а сразу за ними вернулся отряд бин-Шибама.

Здесь они установили, что потеряли пятерых убитыми, еще десять были ранены. На рассвете они увидели, что турки раздели этих пятерых и развесили их перед укреплениями. Оба отряда сумели вывести из строя всего две пушки, а оставшиеся восемь продолжили стрельбу. За несколько часов каменные ядра свели на нет все ремонтные работы, проделанные за ночь. В середине дня удачный выстрел обрушил и превратил в обломки целых двадцать футов стены. Оглядывая ущерб с высоты минарета, Дориан предрек: