Марк Твен - Том Сойер за границей

виноват и не заслужил наказания по всей строгости закона, и у меня

осталась семья, которая теперь помрет с голоду, хоть она тут ни при чем, и

я готов присягнуть, что все это правда".

Так он и сделал. Он путешествовал немножко на пароходе, немножко в

дилижансе, но большую часть пути проделал верхом и за три недели добрался

до Вашингтона. Он проехал много миль, видел множество разных поселков и

четыре больших города. Ната не было почти два месяца, а когда он вернулся,

то стал спесивее всех в поселке. Путешествия сделали его самым великим

человеком в округе. Все только о нем и говорили, народ съезжался издалека

- за тридцать миль и даже из долины реки Иллинойс, чтобы только поглядеть

на него. И все, бывало, стоят разинув рты, а он знай себе болтает. Вы в

жизни ничего подобного не видывали.

Ну вот, значит, не было никакой возможности решить, кто же самый великий

путешественник. Одни говорили, что Нат, другие - что Том. Все признали,

что Нат проехал больше по долготе, но им пришлось согласиться, что Том

хоть и уступал Нату в долготе, зато перещеголял его по части широты и

климата. Значит, получилась ничья. Вот обоим и приходилось всячески

расписывать свои опасные приключения, чтобы хоть как-нибудь одержать верх.

Парсонсу трудновато было тягаться с простреленной ногой Тома, и, как он ни

пыжился, все равно ничего у него не получалось: ведь Том не сидел на

месте, как полагалось ему по справедливости, а поминутно вскакивал и,

прихрамывая, ковылял взад-вперед, покуда Нат рассказывал про свои

вашингтонские приключения. Том ведь все хромал, хотя нога-то у него

давным-давно зажила. По вечерам он даже упражнялся дома, чтобы не

разучиться, и хромал ничуть не хуже, чем с самого начала.

А с Натом вот что приключилось. Не знаю, правда ли это, может, он это в

газете вычитал или еще где-нибудь, да только, надо отдать ему

справедливость, он здорово обо всем рассказывал. Всех прямо мороз по коже

подирал, да и у самого Ната дух захватывало, и он побелел, как полотно, а

женщины и девицы - те прямо чуть в обморок не падали. Ну вот, значит, дело

было так.

Прискакал он в Вашингтон, поставил лошадь в конюшню и явился со своим

письмом прямо на дом к президенту. Там ему говорят, что президент сейчас в

Капитолии и как раз собирается ехать в Филадельфию, так что если он хочет

застать его, то пускай ни минуты не медлит. Тут Нату просто дурно стало.

Лошади-то при нем нету, и он прямо не знает, что делать. Вдруг откуда ни

возьмись подъезжает какой-то негр в старой, обшарпанной карете. Нат не

растерялся. Кинулся он к негру, да как заорет:

- Полдоллара, если ты доставишь меня к Капитолию за полчаса, и еще

четверть доллара в придачу, если довезешь меня за двадцать минут!

- Идет! - отвечает негр.

Нат вскочил в карету, захлопнул дверцу, и они со страшным грохотом и

треском понеслись вперед по самой скверной дороге, какая только есть на

свете. Нат просунул руку в петли, вцепился в них что было силы, но вдруг

карета натыкается на камень, взлетает в воздух дно у нее отваливается, а

когда она снова упала вниз ноги Ната очутились на земле, и он видит, что

если не поспеет за клячами, то тут ему и крышка. Он до смерти перепугался,

однако взялся за дело не за страх а за совесть: уцепился за петли, ноги у

него так и замелькали. Бежит он во весь дух и что есть силы орет кучеру:

останови, мол; да и народ на улицах тоже вопит - ведь все видят, как он

под каретой ногами перебирает, а голова и плечи, из окон видать, внутри

болтаются, и все понимают, какая страшная грозит ему опасность. А кучер-то

- чем громче люди кричат, тем громче он гикает, пуще прежнего понукает

своих кляч, а сам орет не своим голосом: "Вы не бойтесь, хозяин, уж я вас

к сроку доставлю, вы не беспокойтесь!" Ему-то кажется, будто все его

погоняют, и понятно - он из-за своего крика ничего расслышать не может. И

вот таким порядком несутся они вперед, и тот, кто это видит, просто

холодеет от ужаса, а когда они, наконец, подъехали к Капитолию, то все

сказали, что еще никто никогда так быстро не ездил. Лошади стали. Нат в

полном изнеможении свалился наземь, а когда его вытащили, он был весь в

пыли, в лохмотьях и босой, но зато он успел как раз вовремя, захватил

президента, вручил ему письмо, и все вышло как следует - президент тут же

его помиловал; Нат дал негру полдоллара прибавки вместо четверти - он ведь