Эстер Форбс - Джонни Тремейн

— Полковник Несбит… помнишь? И он мне сказал: «Поди купи себе детское ружьё, мальчик». Ну что ж, можно было бы и с детским, оказывается…

Доктор Уоррен намочил тряпочку в тазу и вытер кровь с губ Рэба.

— Вон мой мушкет — вон там. Он получше тех, что у них. Я всё беспокоился, как бы не очутиться перед ними без порядочного ружья. Достал-таки!

Это он, видно, благодарил Джонни за ружьё.

— Но так мне и не пришлось из него выстрелить. — Эта мысль его мучила. — Они стреляли первые.

Кровь вдруг хлынула мощной струёй. Доктор Уоррен наклонился над раненым, придерживая его за плечи. Джонни в отчаянии зашагал по комнате. Он выглянул в окно. Схватил в руки оловянный подсвечник, машинально перевернул его и посмотрел клеймо. До ушей его донёсся голос Уоррена, говоривший:

— Спокойно, мальчик.

Потом, после паузы:

— Так легче?

— Так… легче, — прошептал Рэб.

И через минуту — самым обыкновенным голосом:

— Джонни.

Джонни подошёл к креслу, сел на пол подле него и положил свои руки поверх тонких рук своего друга.

— Да, Рэб?

— Возьми себе мой мушкет. Мне приятно, понимаешь, думать, что он будет действовать дальше. Я сделал новое ложе и переменил угол огнива. Посмотри на кремень. Тот был слишком гладок. Я сделал насечки.

— Я буду хорошо с ним обращаться.

— Ещё одна услуга.

— Говори!

— Сходи на мызу Силсби. Посмотри, не вернулись ли женщины из убежища. Деда застанешь… он сказал, что не пойдёт прятаться, что пересидит их в кресле.

— Хорошо.

Рэб улыбнулся. Всё, что он так ни разу и не выразил словами, было в этой улыбке.

Но, выходя, Джонни увидел, как доктор Уоррен опять наклонился к нему.

— А так? Лучше?

— Да… лучше.

На мызе Силсби никого не было — ни женщин, ни детей, ни животных; только два телёнка, недавно отнятые от матери, паслись на выгоне. Когда раздался звук тревоги, их, верно, не удалось поймать и посадить в телегу, вот они и остались. Джонни заглянул в пустой сарай. Бродили куры. Эти долго могли ещё жить, питаясь просыпанным овсом и рожью. Две собаки подошли к нему и стали жаловаться, что их никто не кормит.

— Я вас знаю, — сказал Джонни. — Вас, конечно, взяли с собой, а вы дали стрекача — и сюда. Верно, ребята?

Кот следовал за ним по пятам. Это был большой рыжий кот; Джонни знал, что он любимец деда. Кот мяукал и тёрся о ноги Джонни. Джонни взял его на руки.

— Конечно, разве ты станешь ловить мышей в сарае, как другие кошки! — сказал он.

А сам подумал: как это получилось, что дед, раз уж он не захотел прятаться с остальными, не покормил животных. Джонни вошёл в старый дом. Двери не были заперты. Кот, уверенный, что теперь-то уж ему сервируют еду со всем изяществом, к которому он привык, стал перебирать лапами, и от предвкушения мурлыканье его сделалось густым и нежным.

— Дед! — крикнул Джонни.

Никто не отвечал, а красное кресло, в котором дед обычно сидел с тех пор, как с ногой у него сделалось хуже, пустовало. Джонни сходил в кладовую и достал кислого молока и хлеба для животных. Он был рад этой небольшой заботе. Она спасала его от необходимости думать. Кота он покормил на кухне. Миску с едой для собак вынес во двор. Но где же старик? Джонни вдруг осенила одна мысль, и он побежал назад в кухню и заглянул за очаг. Старого ружья там не было, рожка для пороха, с которым старик ходил воевать против испанцев, тоже не было. И дед пропал…

Джонни пошёл назад, в деревню, опустив голову, засунув руки в карманы. Странное оцепенение, и душевное и физическое, овладело им. Ноги налились свинцом. Внимание задерживалось на незначительных предметах вроде рыжего кота дедушки Силсби. Навстречу ему попалась маленькая девочка, которая нахлобучила на себя медвежью гренадерскую шапку и прыгала от радости. Он невольно запомнил номер полка на шапке. Гренадер — вероятно, убитый — принадлежал к 10-му полку.

Перед таверной Бакмана он увидел коляску доктора Уоррена. Сам доктор ждал его в дверях.

— Рэб?..

Доктор опустил глаза.

— Со временем, — сказал он, — мы научимся останавливать подобное кровотечение. Пока же мы бессильны.

Доктор Уоррен перешёл в пустую комнатку, подальше от шумной компании в пивном зале, всё ещё занятой воспеванием своих подвигов.

— Не стоит тебе ходить наверх.

Джонни кивнул. Он перенёсся в какой-то странный, одинокий мир, где всё казалось ненастоящим, даже смерть Рэба.