Роуз Тремейн - Слушая звуки природы

«Она — отличная писательница, умеющая тонко подмечать подробности и ярко передавать речь героев и обладающая ощущением тайны, такой притягательной для большинства людей», — пишет о Роуз Тремейн журнал «Космополитан».

Наиболее известным произведением Роуз Тремейн является роман «Сезон бассейнов» (1985) — о коммивояжере по продаже бассейнов, одержимом навязчивой мечтой построить сверхроскошный бассейн для себя; она также опубликовала два сборника рассказов: «Дочь полковника» (1984), который был удостоен премии Дилана Томаса, и «Сад виллы Моллини», изданный в прошлом году и очень высоко оцененный критикой. Из этого последнего сборника и взят рассказ «Слушая звуки природы».

После того, как были опубликованы ее ранние романы «День рождения Сэдлера», «Письмо сестре Бенедикт» и «Буфет», написанные в 70-х годах, Роуз Тремейн в 1983 году, наряду с несколькими другими писателями, была включена в список «Лучших молодых писателей Великобритании». В 1985 году ей была присуждена литературная премия Эйнджела за роман «Сезон бассейнов».

Столь же успешно пишет Роуз Тремейн радиопьесы и сценарии для телевидения; ее пьеса «Временное пристанище» была удостоена еще одной литературной награды — премии Джайлза Купера.

Роуз Тремейн родилась в 1943 году; она замужем, у нее дочь; она живет в городе Нориче, в Восточной Англии.

Рассказ «Слушая звуки природы» печатается с любезного разрешения издательства «Хеймиш Хэмилтон».

Мики Стоун, в куртке защитного цвета, сидит на корточках на поле в Сафаке, прикрывая свой магнитофон от первого снегопада. На дворе декабрь. Мики Стоун, которому скоро стукнет 50, отлично помнит, как он касался пальцев своей матери, когда она стояла у кухонного окна с металлической рамой и смотрела на снегопад. Она что-то говорила.

«Как тихо, правда?» — говорила она, но 10-летний Мики был глухой и ничего не слышал.

Теперь, в сафакском поле, держа микрофон чуть над головой, он слышит каждый звук, который он записывает: грачиный грай, потрескивание веток бука, когда на них, описав в воздухе круг, садятся птицы. Он все отлично слышит. Когда он опускает голову, чтобы взглянуть на магнитофон, он слышит, как шуршит капюшон куртки.

Он перенес семь операций. Миссис Стоун, овдовевшая в 35 лет, ночь за ночью сидела в темной больничной палате и ждала, когда ее сын проснется и услышит, как она ему скажет, что все в порядке. И после седьмой операции она сказала:

«Теперь все в порядке, Мики».

И он услышал. Слова матери прозвучали у него в мозгу, и это его удивило. Когда ему было 12 лет, он спросил мать:

«Мама, а кто это собирает для радиопьес все эти звуки поездов, моря, уличного движения и птичьи голоса?»

И миссис Стоун, которая любила слушать радиопьесы, находя в них некоторое утешение в своей вдовьей доле, честно призналась:

«По правде говоря, я об этом никогда не задумывалась, но, наверно, кто-то выходит с магнитофоном и собирает звуки. Наверно, какой-то человек».

И Мики кивнул и сказал:

«Вот я, может быть, и буду таким человеком».

На этой работе приходилось много ездить. Вся жизнь была погоней за ошметками звуков. У Мики были списки: аббатство, аккордеон, аэропорт, баскетбольный матч, баркарола, бензоколонка, бобр — и так далее и тому подобное, алфавитный перечень всех мест и вещей, естественных и искусственных, которые дышат, или топают, или пищат, или горят, или поют. По мнению Мики, это была отличная жизнь. Ему было жаль те миллионы людей, которые проводили свои рабочие дни в закрытых комнатах и никогда не слышали, как верещит малиновка или квакает лягушка. Иногда ему говорили:

«У вас, должно быть, очень одинокая жизнь — просто слушать звуки, а, Мики?»

Но он так не считал; такие заявления ему казались нахальством. Из звуков, которые ему приходилось слышать, меньше всего ему нравились человеческие голоса.

И, однако же, Мики всегда ощущал своеобразное одиночество — и чем старше он становился, тем оно было сильнее. Это вызывалось ощущением, что у него в жизни было более счастливое время, чем сейчас, короткое, но очень хорошее время, которое, как бы он ни любил свою нынешнюю работу, больше уже никогда не повторится. Сейчас, когда небо над полем становится тяжелым и темным и начинается снегопад, он вспоминает то время, — время, которое он про себя называет временем Хэриет Кэвана, или порой расцвета.