Роуз Тремейн - Слушая звуки природы

«Матчфорд — два один пять».

«Миссис Кэвана, — начинает Мики, вдавив в щель первую монетку, — вы меня, должно быть, не помните, я…»

«Это не миссис Кэвана, — отвечает голос. — Подождите, я ее позову».

«Хэриет?» — спрашивает Мики.

В трубке молчание. Мики протягивает руку и крепко хватается за верхний край телефонного аппарата.

«Да. Кто это говорит?»

«Мики Стоун».

Снова молчание. Из хозяйкиного телевизора доносится взрыв смеха.

«Простите — кто?»

«Мики Стоун. Вы меня, должно быть, не помните. Я когда-то жил со своей матерью неподалеку от вас, в доме под названием «Слейт-Коттедж».

«Ах, да. Я вас помню. Мики Стоун! Ну и ну!»

«Я не думал, что застану вас, Хэриет. Я хотел только узнать, где вы сейчас живете, чтобы позвонить вам и поговорить».

«Вот как? Боже. О чем?»

Из кухни, где включен телевизор, снова доносится взрыв смеха. Мики зажимает рукой левое ухо.

«Я даже не думал, о чем. Так, о том о сем. О прежних днях и все такое. О вашем пони».

«Ах, да! Я помню. Вы обычно стояли у калитки…»

«Подождите! — говорит Мики. — Вы можете подождать минутку? Не вешайте трубку».

«Да, конечно. А что?»

«Пожалуйста, подождите минутку. Я сейчас же вернусь».

Мики опускает в щель еще одну монетку, а затем во всю прыть бежит вверх по лестнице в свой номер. Он хватает магнитофон и микрофон и бегом спускается по лестнице назад. Хозяйка открывает дверь кухни и видит, как он вихрем проносится мимо. Он хватает телефонную трубку. Магнитофон включен, лента крутится, микрофон приставлен к трубке около уха Мики.

«Хэриет? Вы слушаете?»

Молчание. Мики слышит, как закрывается кухонная дверь.

«Да».

«Значит, вы помните, как я стоял у калитки?»

«Да».

«А как-то раз я помог побелить конюшню и сыроварню…»

«Да. Счастливчик».

«Что?»

«Счастливчик. Так звали моего пони. А теперь и у моих детей есть свои пони, но они не любят их так, как я Счастливчика».

«Вы так хорошо ездили верхом!»

«Вы думаете? Да. Я очень любила эти утренние верховые прогулки. Приходилось вставать чуть свет. До вашего проселка было от нас довольно далеко. Кажется, когда я до вас доезжала, обычно уже светало, да? И к этому времени я была вся распаренная, даже зимой, когда шел снег. Ужасно распаренная, но жутко счастливая. И я помню, если вас иногда у калитки не было — может быть, вы работали, или завтракали, или еще что-нибудь — мне казалось, что это плохой знак. Я была такая суеверная. Я думала, что если не увижу вас у калитки, то день пройдет плохо. Или Счастливчик сбросит меня на землю, или мама рассердится, или еще что-нибудь случится; и так очень часто и бывало. Ну, не глупо ли? До тех пор, как вы позвонили, я уже давно об этом забыла, но именно так все и было. Вы, можно сказать, были мой счастливый талисман. По правде говоря, я часто вас вспоминала — думала, как вы живете. Я очень жалела, что снесли «Слейт-Коттедж». А вы знали, что его снесли? Помню, я думала: каждый период жизни имеет, так сказать, свою метку, и для меня «Слейт-Коттедж» был такой меткой, и плохо, что этого дома больше нет. Но вы ведь, наверно, знали, что его снесли?»

«Я узнал только сегодня…»

«О, его снесли давным-давно. Много чего уже нет. Нет Счастливчика, нет утренних верховых прогулок. По-моему, это ужасно. Терпеть не могу, когда что-то кончается. Вот и мой брак тоже кончился. Потому-то я и здесь. Это все так грустно и так ужасно. Поэтому-то я думаю — это глупо, конечно, потому что ведь прошлого все равно не вернуть — я думаю, что те годы, когда я росла, а вы были моим счастливым талисманом, имели большое значение. То есть, значит, это было хорошее время…».

Лежа в постели, Мики ждет, пока в доме все умолкнет. За окном снова падает снег. Когда он включает магнитофон и слушает голос Хэриет, он соображает, что он забыл поставить новую пленку, и большая часть того, что он записал на мельнице, стерлась. Впрочем, около минуты осталось. Когда голос Хэриет Кэвана затихает, ее слова сменяет шум крыльев мельницы, которые все крутятся и крутятся, не переставая.