Ярослав Стельмах - Митьказавр из Юрковки

Я засмеялся, вспомнив нашу ботаничку.

— Если бы ты дал мне договорить, то и сам меньше глупостей наговорил бы сейчас.

— Ну, говори, говори, — снисходительно разрешил я.

— Ты думаешь, зоология — это самые паучки и эти вот, как их, кишечнопустые?

— Полостные, — поправил я его. — Одно название чего стоит.

— Вот-вот. К твоему сведению, зоология — наука обо всём животном мире. В ней мы обязательно найдём что-то подходящее и для нас, то есть о том, что живёт в этом озере.

— Ты думаешь? — уже серьёзно посмотрел я на Митьку.

— Ещё бы!

— Гм, действительно, — согласился я, подумав с минуту. — Ну и голова у тебя, Митя!

— Ну что ты, — скромно отозвался Митька, но по голосу я догадался: мои слова ему приятны.

— Скажите, какие молодцы, — удивилась библиотекарша, когда мы в третий раз пришли менять книги. — Целыми днями читаете. А вы не переутомитесь?

— Молодцы, — бормотал, выходя из библиотеки, Митя. — Столько читать — с ума можно сойти.

— Неужели тебе не интересно? — спросил я.

— Конечно, интересно. Вот только не привык я подолгу над книгами сидеть. Это же подумать только — девятая за неделю!

А на восьмой день изучения зоологии Митька выразил смелое научное предположение, которое я восторженно воспринял.

— Сергей, — сказал он, прижимая книгу к груди. — Я всё понял. Не там мы ищем.

— То есть?

— А вот послушай. Я здесь себе несколько выписал. Только не перебивай.

Он взял в руки ученическую тетрадь и набрал полную грудь воздуха:

— «Многое говорит о том, что в конце силура и начале девона», — это периоды такие, — пояснил Митя. — Знаешь, в зоологии там, геологии, всё время существования земного шара разделено на периоды. Так вот, значит, «в конце силура и начале девона, где-то триста миллионов лет назад, на земле произошла какая-то резкая перемена. Именно тогда впервые появились рыбы, близкие к известным нам современных видам. У них были настоящие костяные челюсти, чешуйки — налегающие друг на друга пластины. Плавники имели своеобразный вид — напоминали маленькие вёсла с бахромой из мягких лучей. Вот почему этих рыб назвали кистепёрыми.

Мало того, что уже тогда им были присущи важные черты, характерные и для современных рыб, одна из групп кистепёрых положила начало формам, которые освоили сушу и стали нашими прямыми предками».

— Нашими предками? — воскликнул я. — Какие-то рыбы!

— Да, — спокойно ответил Митя. — Вот и рисунок есть, — ткнул он мне под нос изображение какого-то монстра.

— Ну и чудище! Ты хочешь убедить меня, что это твой прапрадедушка?

Митька закашлялся и хотел поострее ответить, — я видел это по нему, — но сознание того, что он сейчас смотрит на меня с вершины приобретённых знаний, задвинуло самолюбие на второй план.

— Почему же это только мой? И твой тоже.

— А может, у меня другие предки? — спросил я робко.

— Никаких других! Ты что, от своих родственников отказываешься? Вот единственные предки для всех! — воскликнул нетерпеливо Митька. — Ты будешь слушать или нет?

— Буду, буду, — поскорее согласился я, и ещё раз посмотрел на рисунок.

— «Следует отметить, что к началу девонского периода суша очень отличалось от той, которую мы видим сегодня. Именно в воде развивалась богатая животная и растительная жизнь, а на суше, представляющей собой преимущественно голый камень, жизни, очевидно, ещё не было.

Жизнь кипела в большинстве водоёмов, однако позвоночные, например кистепёрые рыбы, очевидно, предпочитали пресноводные болота», — сказал Митька с нажимом.

— Ну и что?

— Не прерывай, говорю. «В 1938 году у берегов Южной Африки рыбаки выловили большую, невиданную до сих пор рыбу с очень прочной чешуёй и тремя парами мясистых кистепёрых плавников. Длина её была 150 сантиметров, вес — 57 килограммов. Директор местного музея мисс Латимер обратилась за консультацией к профессору Смиту. Учёный классифицировал рыбу, как представителя отряда кистепёрых».

— Ну и что?

Я никак не понимал, к чему он клонит.

— А то, что они, считалось, вымерли пятьдесят миллионов лет назад. Кистепёрых рыб было много на нашей планете в те времена, когда в воде плавали, представляешь, ихтиозавры. Это тоже давно вымершие...

— Знаю, знаю, — перебил я.

— ...По суше бродили бронтозавры, когда на земле появились первые предки птиц — архиоптериксы. «В честь мисс Латимер, рыбу назвали Латимерией, — читал он дальше. — В 1952 году в Мозамбикском проливе поймали ещё одну Латимерию, а к середине 1960, ещё шестнадцать». Это в наше время!