Андрей Федоренко - Щербатый талер

Машина остановилась возле них. Из нее сразу же выскочил Сева, подбежал к раскопанному пню, увидел ямку под корнем, присел:

— Нашли-таки! Выкопали! Ну, черти!

И расхохотался. Следом из машины выбрался Паук с костылями, быстро защелкнул за собой дверцу.

— Ты? — Борис Григорьевич остолбенел от неожиданности.

За темными стеклами машины нельзя было увидеть, кто там в ней, поэтому полной неожиданностью было появление старого однокашника, даже друга когда-то.

Скоро, однако, Борис Григорьевич пришел в себя:

— Надо же! — сказал насмешливо. — Столько лет не видеться, чтобы встретиться в дождь, в грязь, на каком-то поле, за двести километров от столицы!

— Чего не сделаешь, когда соскучишься по старому другу? — в тон ему ответил Паук. — Нет побоишься ни дождя, ни грязи. — Оперся на костыли, подковылял ко пню, поцокал языком. — Иди к машине! — приказал Севе и снова повернулся к Борису Григорьевичу: — Что ж, Борис, даже поздороваться не хочешь? — сказал с укором.

Учитель неохотно подошел. Пожали друг другу.

— Так ты нарочно из Минска ради этого? — кивнул на раскопанный пень Борис Григорьевич.

— Говорю же, тебя увидеть захотелось! Молодость вспомнить…

— Не юродствуй.

— Эх, молодость! Помнишь, Борис, когда мы были молодые! Одержимые! Легендами различными интересовались, сокровища какие-то искали… И, как вижу, не зря! — Паук подмигнул Борису Григорьевичу. — В самое время я друга посетил, как раз успел… Нюх у меня на это. Много хотя ценностей было? — по-дружески спросил он. — Только ли план, как мы с тобой когда-то и догадывались? Вижу, вижу — ямка маленькая, значит, один план.

Борис Григорьевич оглянулся на детей. Было видно, что ему стыдно говорить неправду даже такому человеку, как Паук. Все же сказал:

— Ничего не было. Легенда это, просто красивое представление.

— Малая приходит ко мне в архивный музей и час выспрашивает и выписывает все что можно про это предание. Второй талер находится. Ты внезапно исчезаешь из Минска, и я узнаю, что ты в Поплавах, — Паук понизил голос. — Пацаны эти только то и делают, что везде лазят, вынюхивают, выслеживают… И вот вы все вместе оказываетесь в одном месте. Не слишком ли много суеты из-за какого-то предания? Тебе не кажется?

Учитель помолчал немного, потом в свою очередь спросил:

— Откуда ты узнал, что я в Поплавах? А, ну конечно — шпионы твои донесли, они в Поплавы часто ездят, — кивнул он на Севу, что прислонился к капоту машины, поднял воротник кожаной куртки и терпеливо ждал.

— Почему шпионы? Обычные люди, друзья мне. Они также имеют право на долю, как и я. Согласись, Борис, — мы все имеем право на это сокровище. Тебе придется поделиться.

— Ничего под пнем не было, — твердо сказал учитель, не глядя, однако Пауку в глаза. — А если бы и было, то я думаю, без каких-либо долей — полностью все принадлежало бы только детям. Но нет!

— Нет, так нет, что ж поделаешь… — согласился Паук. — И все равно вы герои! Это же вы нашли то самое место, вычислили как-то! Завидую. А мы с тобой столько лет бились — расскажи хоть, в чем загадка?

— Не я, они рассказали, — показал на детей Борис Григорьевич. — А в чем была загадка… боюсь, тебе не понять этого. Нужно быть своим в этом крае, а ты как был здесь чужой, так, видимо, и остался.

— Хорошо сказано! — подхватил Паук. — Где роднее, там и родина. Надоело мне тут, Борис, сил больше нет! Хотя под конец жизни хочу вздохнуть свободнее, пожить по-человечески.

— Уезжать что ли собрался?

— Даже паспорт заграничный с собой, — хлопнул по карману Паук. — Даже с работы уволился, даже квартиру продал, — все, как надо.

— Что ж, так отсюда и поедешь? И в Минск больше не вернешься?

— Просто из этого поля и поеду. Зачем мне Минск, кто меня там ждет?.. Все мои пожитки в надежном месте, далеко отсюда. Долларов немного, золото, иконы, камешков с десяток… но мало, мало! Поэтому и захотелось проведать старого друга — а вдруг поможет?

— Паук, кончайте говорильню! — крикнул Сева. — Времени мало.

— Слышал? Так где она, карта, говоришь? — в голосе Паука вдруг исчезли нотки иронии. — В рюкзачке? Сейчас проверим, — зажав под мышкой костыль, он потянулся рукой к рюкзаку.

Борис Григорьевич отступил:

— Опомнись! Что вы задумали? Силою будете отбирать у меня здесь, на глазах у детей?

— Ага, значит, все же есть что отбирать, — Паук сглотнул слюну, нехорошо прищурился. — Не бойся, силой отбирать не будем. Ты сам отдашь. Ты еще не знаешь, какой у нас сюрприз для тебя подготовлен.