Джон Томпсон: Трудный ребенок

Слова Джуниора не произвели большого впечатления на хорошо знакомых с его уловками воспитательниц. Но директор был намерен провести эксперимент до конца:

— Ну вот, видите! Он говорит, что извиняется.

— Пожалуйста, дайте мне еще один шанс. Я теперь буду делать уроки, я стану умным и… буду священником.

Директору давно не выпадало случая показать свое красноречие:

— Слышали! Он будет священником. Священник — это же почти как монашка в пиджаке. Мальчик-монашка! Он хочет стать монашкой! — голос мистера Дибати звенел патетикой. — Надо быть великим человеком, чтобы признать свои собственные ошибки. И он — великий человек. По мнению моего агентства, которое я представляю, Джуниор никуда не пойдет из этого приюта…

Удивлению маленького разбойника не было предела:

— Никуда не пойдет! Что значит никуда не пойдет?

— О, не беспокойся, Джуди, ты знаешь, монашки просто сказали, что, может быть, ты сможешь быт счастлив где-нибудь в другом месте.

Неуважительный смех воспитанника оборвал директора. Тот вздрогнул.

— Что такого смешного?

— А что, не понимаешь, что ли? Дурак безмозглый.

После этих слов присутствующие замерли. У директора остановилось дыхание. Он был готов стереть маленького наглеца в порошок.

— Ну вот видите, он… — хотела прийти на помощь одна из монашек.

Но мистер Дибати оборвал ее:

— Что, ты хочешь сказать, что тебе не нравится в приюте?

— Я хочу уйти отсюда.

— Ну вот видите, мистер Дибати, он неисправим, — прошипела та же монашка, используя на этот раз латинское выражение.

— Я кто? Говорите по-английски, а!

— Может быть, может быть… Может быть, он пытается сказать… — директор все еще делал вид, что его нисколько не задели слова Джуниора и он по-прежнему на его стороне.

Мальчик, кривляясь, возбужденно продолжил фразу:

— Может быть, если я буду делать такие движения руками, может быть, наконец-то, вы поймете, о чем я говорю!

На этот раз голос директора был куда более решительным. Он изменил свой приговор:

— Послушайте, я одновременно представляю агентство и государство, поэтому во всем, о чем я говорил, есть две стороны. От имени агентства я заявляю: этот ребенок должен покинуть приют как можно быстрее.

Джуниор в душе только посмеялся над этими слабаками:

— Поторапливайтесь только, я же паинькой не собираюсь быть!

Несмотря на то, что мистер Хилли всеми силами старался сдерживаться, в последнее время разговоры с женой беспрерывно возвращались к одной теме — о ребенке. Беседа с доктором Хилкинсоном окончательно убила надежду заиметь собственного малыша. Бен потерял интерес к ночным забавам в постели со своей суженой. Ее возбужденные стоны казались ему пошловатой театральщиной. И хотя мистер Хилли успокаивал себя и супругу, что охлаждение является временным, но что-то важное безвозвратно ушло из их прежних отношений. Бен, однако, был совершенно уверен: он никогда не покинет свою Флу.

Уже несколько лет по утрам семейная парочка отправлялась на работу в небесно-голубом «форде». Иметь второй автомобиль было непозволительной роскошью при скромных доходах мистера Хилли. Собственно, такой необходимости вообще не было: жена по своему усмотрению распоряжалась машиной, а Бен никогда не пытался перехватить инициативу. Положение устраивало обоих.

17 августа ничем не отличалось от других дней знойного месяца, но именно в этот день Бена ожидало весьма неприятное известие. Хотя, казалось, сильнее огорчить человека после жестокого приговора доктора Хилкинсона уже нельзя.

Машина, как всегда, притормозила возле огромных стеклянных витрин популярного в Сент-Луисе магазина спортивных товаров «Большой Бен». Так прозвали отца мистера Хилли, владельца этого торгового гиганта, за то, что в юности он учился в Вашингтоне.

— Ну ладно, счастливо тебе, дорогая! — улыбнулся Бен, но не удержался и добавил о наболевшем: — Да прочитай ты эти проспекты об усыновлении!

Флу энергично огрызнулась, будто всю дорогу только и ждала подобной фразы:

— Сам читай! Я не ношу бывшую в употреблении одежду, и мне не нужен бывший в употреблении ребенок. Даже и речи не может быть, чтобы усыновить ребенка.

— Ну ладно, ладно, — постарался успокоить распалившуюся жену мистер Хилли.

Он в очередной раз убедился в бесполезности своих усилий.

Миссис Флоренс умчалась, а Бен уверенной походкой вошел в магазин через автоматические двери, намереваясь провести очередной рабочий день за своим столом с компьютером и телефоном. По пути мистер Хилли бросил беглый взгляд профессионала на прилавки, чтобы воочию убедиться, какие товары активней всего раскупаются, а какие, наоборот, лежат мертвым грузом. Только тут, на работе, ему почти удавалось забыть про семейные проблемы.