Джон Томпсон - Один дома

John Tompson «HOME ALONE»

Перевод с английского.

Джон Томпсон «ОДИН ДОМА»

ЧАСТЬ I Рождество

До Рождества оставалось несколько дней. Город заметно преображался. Разноцветные гирлянды огней, иллюминации, нарядные витрины магазинов напоминали о замечательном празднике, которого с нетерпением ожидали и взрослые, и дети. Даже тихие улочки Монтауна, самого спокойного квартала в Чикаго, заметно оживали. То и дело сновали горожане, озабоченные покупкой подарков для своих близких.

Погода стояла по-зимнему морозная и сухая. То и дело сыпал снег, покрывая улицы и деревья. Городские службы не успевали его расчищать.

Нарядные елки сверкали своим роскошным убранством. От них исходило ощущение особой праздничности, предвкушения чего-то необыкновенного. Скоро здесь помнится волшебный Санта-Клаус с огромным мешком разноцветных блестящих свертков. И будет исполнять самые заветные желания.

Все-таки Рождество — необыкновенный праздник. В каждой семье к нему готовятся особенно тщательно, припасают что-то необычайно вкусное, украшают комнаты, создавая атмосферу приподнятости и торжественности.

Вряд ли в Америке есть дом, где не отмечали бы Рождество. И даже самые строгие родители в эти дни особо внимательно и нежно относятся к детям.

Только маленький Кевин Маккальстер не чувствовал любви и заботы близких. В доме стояли шум и суета. Все бегали, носились взад-вперед.

У Маккальстеров гостили дядя Фрэнк и тетя Ненси с выводком своих многочисленных деток. Кевин до сих пор не мог сосчитать двоюродных родственников. Старший брат Питера Маккальстера женился девятнадцать лет назад. И чуть ли не каждый год с тех пор их семейство прибавлялось.

Входная дверь была открыта. Вошел полицейский. Он пытался достучаться, но поняв, что это бесполезно, решил войти сам. Все были настолько заняты сбором к предстоящей поездке, что не заметили бы, даже если бы дом подожгли. Вокруг царил настоящий хаос. На диванах, креслах валялись незапакованные вещи: свитера, брюки, заколки, щетки, мыльницы и прочая дребедень, которую всегда брали в дорогу.

Дом напоминал муравейник. Каждый был занят сам собой, а все окружающее просто не существовало.

Полицейский пытался кого-нибудь остановить, но в этом доме все как будто немножко рехнулись. Здесь никто никого не замечал.

— Эй! Малыш!

— Девочка! На минуточку!

Нет, в этом доме явно было не до него. Нетрудно было догадаться, что семейство куда-то уезжает и, возможно, очень скоро. Поэтому и бегают как в лихорадке, собирая вещи по комнатам. А их в этом доме было так много. И вообще было видно: здесь живут очень состоятельные люди.

Закрывшись в своей спальне, надеясь укрыться от шума, от которого уже звенело в ушах, миссис Маккальстер болтала по телефону. Это была еще совсем молодая женщина довольно привлекательной наружности.

— Брат Питера с семьей здесь, — рассказывала она своей лучшей подруге Пат. — Сумасшедший дом. Я так устала. Вы уезжаете в Монреаль?

— Да.

— А мы отправляемся в Париж.

— В Париж? Это же чудесно!

— Да. Ты же знаешь, там я провела свои лучшие годы.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра.

На ходу, держа трубку одной рукой, Керри Маккальстер другой складывала в чемодан разложенные на кровати платья, чулки, свитера.

В комнате царил беспорядок. На полу валялись игрушки, наступив на которые можно было сломать ногу. Двери платяных шкафов были открыты и оттуда повываливались косынки, шарфы, шляпы.

В комнату вбежал Кевин со слезами на глазах.

— Мама! Дядя Фрэнк не разрешает мне смотреть телевизор. Но почему это делают старшие дети?

Несносный мальчишка! Вечно у него все не слава Богу и всегда появляется в самый неподходящий момент!

— Кевин, я разговариваю по телефону, — миссис Маккальстер отвернулась, чтобы продолжить беседу.

— Подумаешь, — не отставал Кевин, — там нет никаких ограничений. Просто дядя Фрэнк ведет себя как кретин.

Этот ребенок назойлив как муха. Господи, и в кого же он уродился?!

— Ну раз уж дядя Фрэнк говорит «нет», значит, это действительно страшный фильм, — Керри Маккальстер пыталась отмахнуться.

Кевин надулся. Обиженно поджав губы и нахмурив брови, он прыгнул на кровать. Ему всегда и во всем отказывали. Почему у других детей родители ласковые и нежные, а у него равнодушные сухари? И еще эти… родственники. Он терпеть не мог дядю Фрэнка. Холодный черствяк. Вместо сердца у него наверняка кусок глины. И надо было им приехать.