Томаш Пациньский - Линия огня

- А у нас, курва, никакого плана и нет… - от злости он даже заскрипел зубами.

- Ты что-то сказал? – спросила Матильда, и даже без обычной иронии.

Борейко даже не повернулся. Он вглядывался в недалекие заросли, из которых все время доносились выстрелы. Все ближе и ближе. У нас и десяти минут нет, - подумал капитан.

Хуже того, отзвуки боя теперь четко доносились с двух направлений.

- Блииин, они разделились, - понял Борейко.

Он не мог удержаться от восхищения солдатом, который командовал коммандос.

- Правильно, - подтвердила Матильда. – А она всего лишь одна… Борейко, ну не стой же, как чучело на огороде. Сейчас они пробьются сюда.

И как бы в подтверждение этих слов над головами просвистели пули. Они припали к земле.

- Где Мотаба? – прошипел Борейко.

Матильда отрицательно мотнула головой.

- Не знаю, наверняка следит за Чирфилдом, или как там того дохляка зовут…

Неожиданно она замолчала и сделала резкий вдох. Четко были слышны мягкие хлопки, когда выстрелянные издалека пули попадали в землю, и более жесткие и звонкие удары, когда пули пробивали стенки контейнеров. Огонь становился более плотным, и Борейко понял, что коммандос уже планово не отступают – именно сейчас началась атака. Он осторожно поднял голову. На фоне темной стены джунглей были видны блещущие огоньки.

Они хотят нас придавить. Чтобы те, вторая подгруппа, обошли станцию. Все становилось ясным, nunda не смогла справиться. Чирфилд…

- Ебана в рот, - просопел капитан. Он повернулся к девушке. Выражение ее лица сказало, что она все поняла.

Матильда кивнула. На ее лице блестели капельки пота, красная охра начинала размазываться.

- Пошли, Борейко, - жестко заявила Матильда. – Так надо. Мотаба мог уничтожить всю документацию. И сделал это тщательно, как было в его натуре. Он желал, чтобы люди, которые во имя собственной политики принесли заразу его народу, ушли с пустыми руками. Но об одном он забыл.

В герметичном контейнере все еще оставался смертоносный, мутировавший вирус. Вместе со своим носителем. Желание, чтобы полковник заплатил за все вины, чтобы чувствовал, что умирает, могло оказаться губительным.

И все это может пойти напрасно, подумала Матильда. Глаза стало печь от бессильной злости.

Борейко схватился с места.

- Бери Квятека, - приказал он. – Я останусь здесь, постараюсь удержать их как можно дольше.

И он, пригнувшись, побежал в направлении кучи ящиков, среди которых пропал капрал со своими чернокожими дружками.

Незначительным движением Матильда оттерла глаза, одобрительно усмехнулся. Капитан вновь начал везти себя как профессионал. У Квятека с его автоматом не было ни малейшего шанса связать противника, который располагал штурмовыми винтовками, боем. Он мог только лишь ждать, когда те подойдут поближе.

Борейко, вооруженный "кольтом коммандо", единственный во всем лагере, имел хоть какие-то шансы. Матильда криво усмехнулась. По крайней мере, теоретически.

Она достала из-за пояска пистолет. Над ее головой протрещала следующая очередь. Девушка сжала пальцы на прохладной, рифленой рукоятки и ждала капрала, который, словно жирный крот, шустро полз к ней между разбросанными в траве ящиками.

Они отскочили в тыл, на зады лагеря. Когда они уже были между жестяными контейнерами, они услышали за собой первые выстрелы из оружия Борейко.

Ну ладно, подумала Матильда, пригнувшись, продвигалась с готовым к выстрелу пистолетом. По крайней мере, мы начинаем защищаться. И до последнего, курва, патрона.

  

Капитан тщательно прицелился, нажал спусковой крючок. У него не было особых надежд, что во что-либо попадет, расстояние для укороченной винтовки было слишком большим. Сбоку его сопроводил басовый грохот дробовика. Сразу же после того – еще один, и следующий.

На первый взгляд, никакого смысла это не имело, свинцовая дробь из гладкоствольного дула, в самом лучшем случае, могла преодолеть лишь половину расстояния до первых зарослей, откуда в них пуляло, как минимум, несколько М-16. Но вспышки создавали иллюзию обороны, и речь шла исключительно об это. Прежде чем рейнджеры сориентируются, что защитники ничего не могут им сделать, пройдет хоть какое-то время.

А что потом? – пришла мысль. У Борейко никакого алана не было. Всего лишь туманные надежды. Он отогнал эти мысли, снова поглядел в голографический прицел. Абсолютно бессмысленно, потому что и так не видел никакой цели, а только резкие, перемещающиеся вспышки на темном фоне зарослей. Он нажал на спусковой крючок.