Томаш Пациньский: Линия огня

ТОМАШ ПАЦИНЬСКИЙ

ЛИНИЯ ОГНЯ

Fabryka Słów, 2005

Перевод: Марченко Владимир Борисович, 2017-2018

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ

Они приближались, окружая полукругом. Посредине бородатый амбал с жирной, пьяной рожей обломком бильярдного кия стучал по внутренней поверхности левой ладони. По его роже расплывалась похотливая усмешка. Он был уверен в превосходстве, ему даже осматриваться не нужно было, чувствовал присутствие дружков.

У того, что слева не было ничего, никакого кия, кастета, бейсбольной биты. Да ему они и не были нужны, уже на первый взгляд видно, что ему достаточно и голых рук. Голые, блестящие от пота предплечья, покрытые непристойными татуировками. Зато другой, тот, похожий на крысу, прячущий лицо в тени... Уловила отблеск, низко, отблеск света, отраженного от разбитой бутылки, которую тот держал за горлышко. Так называемой розочки.

Но она не испугалась. Только облизала пересохшие губы.

Толсторожий амбал поднял обломок кия, вздымая его для безнадежно сигнализируемого удара. Он рванул вперед...

Девочка неодобрительно выдула губы. Вечно оно так. Быстрый уход, толсторожий с выражением изумления пытается удержать равновесие. Удар по шее, легкий, нанесенный как бы мимоходом, валит его, напряженного, на пол; с грязных досок бухает пыль. Полосы света замечательно танцуют в темном интерьере забегаловки.

Вечно оно так. И сейчас, под замечательные отзвуки, похожие на рубку дерева дюжиной дровосеков, Стивен Сигал быстрыми ударами превращает в котлету лицо второго типа, того, с татуированными лапищами. А тот лишь сплевывает кровью в такт ударов, с регулярностью и обилием огородной поливалки. Так, теперь...

- Нууу, тоже мне... – буркнула, щупая по одеялу в поисках ленивчика. Сейчас тот, с бутылкой, подкрадется сзади, станет так, чтобы получить прямиком в темечко подъемом стопы в ковбойском сапоге. Ищущие пальцы нажали на кнопку. Тот же отзвук, глухие удары в бешеном темпе. На следующем канале Джеки Чан творил то же самое, разве что более грациозно. Еще канал. Фигня, анимированные снежинки, гномики в красных колпачках. Другой канал.

- Прошу тебя...

Рука, держащая пистолет, спрятана за спину, бдительный взгляд в дверной глазок.

- Прошу тебя... – губы дрожат, из заполненных слезами глаз по щеке стекает ручеек, размазывая кровь с разбитой губы.

Девочка широко раскрыла глаза. Ну впусти же ее, впусти... Она ждала щелчка замка, щелчка освобождаемых засовов. Ждала, напрягшись, хоть слышала этот звук столько раз, хоть знала, что через мгновение услышит его.

Длительное ожидание, наконец-то столь желанный звук. Матильда втискивается в дверь.

Жаль, подумала, жаль, что только сейчас. Безошибочно попала по кнопке, на экране появилась зеленая полоска. Будет погромче.

А жаль. Охотно увидела бы еще раз жирную рожу папашки, ползающего в коридоре, прежде чем Гэри Олдмен выстрелит в очередной раз. Папашки или там очередного дядюшки, один черт. Почувствовала, как схватило желудок. Нет, не один черт, этот последний дядюшка исключительно вредный. Особенно, если его разбудить, когда храпит по пьянке.

Храпит по пьянке... Все еще чувствуя судорогу в желудке, нащупывала рукой в поисках пульта, не попала, пластиковая коробочка упала на пол. Метнулась за ним, выскакивая из-под одеяла, нащупала, к счастью, сразу же – под кроватью. Сделала телевизор потише, какое-то время прислушивалась, стоя босиком на холодном полу. Тишина. Только невыразительный храп, доходящий сквозь тонкую перегородку. Может, и нет...

Скрип кровати четко прозвучал сквозь тонкий гипсокартон. Гипсокартон, это она знала точно, с тех пор, как предыдущий дяденька по пьянке выбил дыру кулаком. Хотел ударить маму. Только та всегда была быстрой, почти что как Стивен Сигал. На такой работе, хочешь не хочешь, надо быть быстрой.

Кровать заскрипела еще раз, дошло смутно различимое ругательство. Девочка стояла, не шевелясь, стискивая пульт во внезапно вспотевшей ладони. На экране Леон разливал молоко по стаканам.

Еще раз глухое ворчание. Медленно переходящее в ритмичное похрапывание. Девочка расслабилась, чувствуя, как дрожат ноги. Эти ПХВ плитки такие холодные. Тихо, чтобы не пошевелить скрипучую кровать, она вползла под одеяло. Осторожненько увеличила громкость, на самую чуточку. Все равно, все диалоги она знала на память.