Эдуард Лимонов - Золушка беременная

Крыши под соломой,
Луна над трубою,
Чёрт сидит с Солохой,
С головой свиною.

Таковы обряды
Нашей Украины.
А в лесах — наяды.
В статуях — морщины,

Гипсовые фавны
Задолжал помещик,
Великодержавны
У голландских печек.

Трубки с длинным стержнем,
Чубуки лихие.
Мы тебя зарежем,
Мы — твои родные.

Вороны не любят много листвы,
Вороны этим правы,
Крылья у них могут стать кривы
В сквериках Старой Москвы.

Любят они погорелый простор,
Лают они и рычат,
Вороны похожи с недавних пор
На молодых волчат.

Ворона — тяжёлая птица Руси,
Гоплит, тамплиер, талиб,
Мощное у вороны шасси,
Она как ядерный гриб

Падает сверху, собаке в лоб.
Помню я. Мусорный бак…
Смотрел в окно под радио–трёп
На битву ворон и собак…

Думай, о, женщина, на ветру,
Переживай измену!
Пока я тебя, задыхаясь, беру,
Ты будешь смотреть в стену.

Туманная луна.
Как и всегда, висела,
И грудь где ордена,
От старых ран болела.

Он вышел на балкон
С горячей кружкой чая,
Как будто Цицерон,
От Цезаря страдая.

Ветер хрюкал, и летело
От оратора свиного,
На божественное тело
К Вам, божественное слово!

Ветер выл, снега бросая.
Словно бы в брезент кибитки.
Эй, ты, Русь моя босая!
Эх, буржуи, недобитки…

Зазубренные очи, капюшон,
Ты у штурвала правишь в круговерть,
В зелёно–чёрный вспененный крюшон,
Зловещий капитан, ты смерть!

Блестящий череп, тёмный впалый рот,
Зубов пренеприятнейший оскал!
Тебя увидел праздничный народ,
Что в шлюпки из «Титаника» сигал…

Гремел оркестр, и мощный океан
Как мусор уносил печальный люд,
Погибших в свое тело принимал,
Стуча собою в двери всех кают…

Зловещий капитан тогда, как вор,
Сошёл к воде и не смочивши ног,
Пошёл к Европе и идёт с тех пор,
Костист, старателен, внимателен и строг…

И побледнел Квачков перед Стрельцовым…
И Удальцов слинял перед Стрельцовым,
Вдруг стал Стрельцов кумиром образцовым,
Имеем дело только со Стрельцовым!

А что премьеры ДНР на час?
Какой придёт там новый верхолаз?
Какая там трёхдневная щетина,
Есть от Кремля нам посланный мужчина?

Захарченко суровым подпираем,
Вот Болотов ушёл за Бородаем,
А где Козицын? Был убит Беднов,
И Мозговой лежал в гробу суров…

Всё стало вдруг печально,
Ослабевает Гольфстрим,
Холодно нам ночами,
Лондон непроходим,

Не помогает толстовка,
Не помогает парка,
Холодно и неловко,
Раньше же было жарко…

Всюду горят пожары,
Всюду идут дожди,
Ветер над Темзой старой
Кислый как крокоди…

Льнёт к рукаву Хамлета:
«Клерк, ты куда идёшь?»
На всей Европе лета
Нынче ты не найдёшь…

Моё прошлое густо заселено,
В нём горит ослепительный свет,
Невозвратная улица Ленина
И исчезнувший горсовет…

Там каштаны стояли с грушами,
Вишня праведная цвела…
Тонны груш украинцы скушали,
Вишни срезали догола…

Миномёты и артиллерия —
Вот чудачества этих мест.
А крутая улочка Берия,
Как известно, ведёт на крест…

Продавать уже нечего. Мир стоит,
Все часы молодые стоят,
Полыхает налево Крит,
А направо — горит Евфрат.

Вот ползут камуфляжные через Ирак,
Танки, словно у Пора слоны,
Александр Великий, ну, гомик, как
Ты доволен, сын Сатаны?

Он не рад, он лежит неизвестно где,
В глуби шахт золотых, в пузыре,
Александр Рогатый погряз в воде,
Как иначе, при этой жаре?

Продавать уже нечего. Уолл–стрит
Закрывает свои глаза,
Всякий лифт в небоскрёбах давно стоит,
Демонстрируя, что он «за».

До свиданья, прогресс! До свидания, сын!
Обеспечивший нам приход
Всевозможных туш, а не только свин,
И так длилось за годом год…

Наступает век, он уже наступил
И идёт своей жаркой стопой,
Людоедство прёт изо всех своих сил,
Твой ребёнок, обед он твой…