Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Я седой, влюбленный без ответа —
В этом нет ни для кого секрета.

Соловьи, куда вы улетели,
Почему не пели до рассвета?

Мускуса пьянящее дыханье,
Где же ты — свидания примета?

Аромат, хотя бы ты останься!
Неужели невозможно это?

Взмахивайте, молнии-ресницы,
Добивайте старого поэта!

Небеса молчат — не обещает
Утешенья ни одна планета.

Где вино? Где драгоценный камень
Алого, таинственного цвета?

Чаша не осушена Хафизом,
Не подведены итог и смета!

Иосиф Прекрасный вернется в родительский дом.
Лачуга печальная станет веселым дворцом.

Душа отболит и забудет былые обиды,
И успокоенье поселится в сердце моем.

Наступит весна — луговые поднимутся травы,
И медленно по горизонту прокатится гром.

Наступит весна — соловьи запоют, разольются.
Счастливые звезды покажутся в небе ночном.

Пророчества сбудутся. Верю, откроются миру
Слова утешенья — мы их повторяли тайком.

Не бойся, паломник, шипов на пустынной дороге.
Бывает и худшее в странствии долгом таком.

Тебя нечестивые гонят, достойные — любят.
Все видит господь, за добро воздавая добром.

Опасна дорога твоя, далеко до Каабы…
Не бойся, не жалуйся, не помышляй об ином.

Хафиз! Прочитай благодатные суры корана —
И снова в дорогу, свободный, не сломленный злом!

Бродяга бесприютный, судьба у нас одна:
Земная наша доля бездомна и скудна.

Блуждаю одиноко и плачу, и молчу,
И памятью, и болью душа моя полна.

Далекого Шираза тенистые сады —
Покинутая мною родная сторона.

А здесь — чужие люди на улицах чужих,
И чаша покаянья не выпита до дна.

Я кланялся кумирам, которым верить — грех,
Плыла перед глазами слепая пелена.

На горестную долю — один, вдали от всех —
Я жаловался небу с утра и дотемна.

Повеяло бы ветром оттуда, где Шираз —
Прихлынула бы к сердцу знакомая волна.

Любимую увижу? Когда — не говорят
Созвездия ночные, планеты и луна.

Но в небе на рассвете — сияние Зухры.
Хафиза обнадежит, обрадует она!

Святоша пускай отправляется в рай,
А ты греховодника не избегай.

Унылого праведника, лицемера
Не слушай — скажи ему сразу: «Прощай».

Ханжа, уходи! Человеку земному
Небесными карами не угрожай.

Мы пьем! Это богоугодное дело.
К чему назиданья? За что нагоняй?

Рокочут барбаты [78] Барбат — струнный музыкальный инструмент. , наполнены чаши.
Душа — откровенна, вино — через край!

Вино — вдохновенье! Вино — дружелюбье,
Не грех, не отрава. Еще наливай!

Бери пиалу, доверяйся Хафизу,
Своими желаньями повелевай!

Праведный муж возвещает: «Вино — это яд!»
И прямиком из мечети — сюда, в харабат.

После такого любому из нас и подавно
Не возбраняется пить хоть неделю подряд.

Можно теперь поклоняться кувшину и чаше!
Храм — кабачок, возлиянье — священный обряд.

Всем хорошо, и никто уходить не желает, —
Мудрый такому уделу воистину рад.

Лик, милосердная, твой перед нами раскрылся —
На небесах предрассветные звезды горят.

Окаменевшее сердце расплавится сразу —
Брось из-под шали единственный огненный взгляд!

Сердце мое, одинокая смелая птица!
Мир — это клетка. Неволя — закон и уклад.

Сердце, Хафиз, продырявлено стрелами вздохов!
Старые раны по-прежнему ноют, болят…

Опять святоша речи говорит,
Но пустота в его речах царит.

Не стал болтун ни умным, ни правдивым:
Закрыто сердце, только рот открыт.