Кирилл Ковальджи - Звенья и зёрна

Если в будущем только зиянье,
только прочерк, изъятье, изъян,
я воскликну: назад к обезьяне!
…О, безъядерный мир обезьян!

Гонка была: при жизни
кто воспоет искусней?
Гонка теперь: мертвеца
кто посмелее лягнет?
Я говорю о поэтах. Это, конечно, грустно.
Всем по заслугам, однако,
жизнь в свой черед воздает.

— Возродим Россию,
но без инородцев
и напьемся сами из своих колодцев… —
Не сказал, однако, сей миссионер:
выйдет ли Россия
из СССР?

Начинаются муки:
издается указ,
что отныне за Буки
принимается Аз…

…Но уже не противники,
в драке орущие, —
входит новое в моду
для каждой страны:
настоящий мужчина —
кто против оружия,
настоящий герой
не допустит войны.

Не смотри в небеса вопросительно, —
никого там не снимут с поста:
снова звезды,
как члены президиума,
занимают свои места.

Переименованный город
пахнет кличкой, и прозвищем,
и переменой фамилии
не по любви…

У пса сторожевого
реакция на чужого
одна — он с лаем кидается
на жулика и на Толстого.

Дивимся твоему уму,
ты выше нас, тебе виднее,
но это, милый, потому,
что ты сидишь у нас на шее!

Европейские страны,
где мелькал я, где был, —
полюбите Россию,
как я вас полюбил!

Если нос у тебя — картофель,
вряд ли глаз — как алмаз,
если ты Мефистофель в профиль,
вряд ли ангел анфас…

Нам такое наследство оставлено,
что надолго за нами увяжется:
сталинизм отказался от Сталина,
больше ни от чего не откажется!

1961

От Востока у Толстого много,
но сильней российское во Льве:
никогда не занимался йогой,
не стоял на голове!

По стране разрастается Город,
переменишь две буквы — Народ,
завтра будем писать — Горожанин
вместо прежнего — Гражданин.

Сколько ни дави на доски
под водой —
не взрастишь у них присоски
никакой.

Усмехается дьявол криво:
— Дети Большого Взрыва,
что ж испугались вы малого,
атом раскалывая?

Кровь не пролита — дело чисто?
Это вещи отнюдь не подобные:
есть же разница, люди добрые,
между донорством и вампирством!

Кто защищает природу,
женщин и редких зверей,
кто улучшает породу
пуделей и королей…

Он сделал открытие очень простое,
но в этом открытии мало хорошего:
дешевая женщина — дорого стоит,
дорогая женщина — дешево…

Мы любим новизну,
А больше — повторенье:
За волнами волну,
За ночью — пробужденье.

Молитва или песнь,
Признанье или праздник,
Раз повторенье есть,
То жизнь еще прекрасна!

Как молнии разряд
Влюбленность. Что откуда?
Как будто первый взгляд
Мгновенно вспомнил чудо.

За миг и мир возник!
Любовь и вдохновенье —
Неповторимый миг,
А словно — повторенье.

И жизнь, и жизнь сама,
Вселенной блик случайный,
Еще сведет с ума
Своей бессмертной тайной.

Пусть, как в засаде рысь,
Готовит смерть развязку,
Мы жизнь, как в детстве сказку,
Попросим: повторись!

На Ваганьковском храм Воскресения
видит, как ручейками течет
от Высоцкого до Есенина
нескончаемый русский народ.

Та гитара и та березка
ни на площади, ни в метро
не представлены, как Маяковский,
приравнявший к штыку перо.

Но и он молодым кремирован, —
что с того, что отлит в чугуне?..

Кто состарился — тот премирован.
Жизнь улучшилась в нашей стране.

Всё ж какому-то юноше Муза
«Присягни, — говорит, — полюблю,
как Есенина,
как Маяковского,
как Высоцкого,
погублю…»