Елена Солох: Звенья одной цепи

Обращение к читателю

Дорогие мои читатели,

Здравствуйте! В этом романе я сознательно не рассказываю о странах, городах и местах пребывания или проживания. Несмотря на невероятную красоту этого мира, различия традиций и разговорного языка, проблемы у нас у всех одинаковые!

Как-то мне сказали, что я несчастный человек, так как не принадлежу к какой-то одной национальности и не имею привязанности к определённому месту жительства.

Я же чувствую себя такой счастливой, когда думаю о разнообразии этого мира и считаю себя гражданкой этой планеты под названием Земля!

В нашем современном мире привыкли говорить и писать очень мудро, растягивая и разжевывая порой то, что можно объяснить двумя словами. Надеюсь вы меня поймёте?

Часть 1

Конечно же я не помню как родилась, хоть и точно знаю дату и год.

Слёзы катятся по моим щекам. Пытаюсь вспомнить свои первые ощущения и понимания этого мира. Вижу маму лежащую на кровати и приставленный к её горлу нож. Я плачу и кричу в истерике. Кажется, разговаривать я тогда не умела и от испуга и страшной боли прыгала вверх, очень высоко! Хотела чтобы меня услышали и заметили. Потом пустота. Как будто провалилась в темноту.

«Мамочка, любимая моя, как же я боялась за тебя! Какое счастье было оставаться наедине с тобой, помогать тебе убирать квартиру, готовить кушать,… Крошечная я помогала тебе мыть посуду. Когда мне было четыре года ты научила меня вязать на спицах, но за всю жизнь так ничего и не связав. Сейчас улыбаюсь, вспоминая какая ты была у меня красивая. Ты очень любила моего отца. Больше жизни. А я росла и боялась каждый раз когда он возвращался домой.»

Не помню чтобы я играла с маленькими детьми своего возраста. Помню только взрослых дядь и тёть приходящих к нам в гости, накрытые столы и много бутылок от алкогольных напитков. Подходить к столу мне было запрещено. Закрывая меня в соседней комнате, папа говорил: «Там где взрослые детям делать нечего!»

Вот сижу одна в комнате, кругом много игрушек, совсем не голодная. Среди них есть моя любимая обезьянка (мне было с ней спокойно), и зелёная лягушка (которую я очень боялась). Смотрю на лягушку и боюсь очень сильно. Внутренний голос мне подсказывает что я должна преодолеть страх и я иду играть с ней, но адреналин повышается с каждой проходящей минутой. Прячусь в угол комнаты. Там и засыпаю.

Очень сильно заболела – воспалились лимфоузлы. Было принято решение об их удалении. Не могу сказать по каким причинам это удаление проходило без наркоза! Я была совсем маленькая, кажется мне не было и четырёх лет. Помню страшное кресло и как я в нём сижу. Чувствую маму за дверью. Кричу. Господи, с каким диким ужасом я визжала, спасая себя своим криком! Удалили только один. Может мама не выдержала?

Прошло некоторое время и за мной пришли опять – надо было удалить и второй лимфоузел. Я пулей выскочила и убежала. Меня догоняли. Откуда взялись эти сила и скорость с которыми я мчалась? Мне придал ускорение страх?

Победа! – меня не догнали, а самое главное – решили больше не трогать.

Коробки, пакеты,.. укладываем все наши вещи и переезжаем в другой город. Да, лягушку с собой не беру!

Другой город, новая квартира и надежда на лучшее: «Вот, сейчас всё будет по другому!» Но нет, опять вечные гости, накрытые столы, мамины слёзы и я в другой комнате. В ушах звенит папин голос: «Там где взрослые детям делать нечего!».

В комнате много кукол, купленных моим отцом и я решаю стать доктором. Начинаю лечить своих несчастных пластмассовых подруг. От этого лечения они становятся все безглазые. Я пыталась их отремонтировать, но безуспешно.

Взрослею. Меня приводят в садик. Мои ощущения совершенно непонятные: как будто это новое задание с которым я должна справиться. Много детей. Мы играем, строим, лепим, рисуем, но особой радости не испытываю. «Надо – значит, надо».

Ужасно не любила горох, больше скажу, я его органически не переваривала и в этом случае слово «надо» мне абсолютно не подходило! Один только раз меня заставили его есть силой и всё пошло через верх. Больше никто и никогда меня насильно есть не заставлял.

Иногда я возвращалась из садика одна-одинёшенька. Как так? Не понимаю! Страшно не было. Любила смотреть на звёзды в полном одиночестве и искать большую и маленькую медведицу, думая: «Как им там хорошо. Вот бы и нам с мамой туда же!»