Array Коллектив авторов - Ивритская классика прошлого века

У меня нет ничего,
потому что тебя нет.
Дерева нет,
нет листа от него, —
потому что тебя нет.

У меня нету слов.
Даже краткое слово «нет» —
и оно от меня ушло.
Кому его молвлю в ответ?

Этот дом давно уже пуст,
и в очаге – зола.
Хозяин к нему позабыл тропу,
хозяйка его ушла.

На каменную ступень
присяду я отдохнуть,
и будет ветер мне песни петь
про утро и про весну.

И вновь нам облака несут
воспоминанья о Потопе. Облака,
что лишь вчера казалось – их пасут
в лугах, и мирны те луга.

Как будто праведник возник из тьмы времен,
вернулся Ной, и снова видит он:
развратны дочери и пьяны сыновья,
и почернели облаков края.

И снова в сердца пламень и пожар,
и лишь одна молитва: прекратить!
Но что же делать, если сей великий дар
я не посмела попросить?

Лишь по ночам, в каком-то полусне
издалека я видела порой,
как дерево чернеет при луне.
Но сердце все ж напоминало мне:
зеленым дерево становится с зарей.

Здесь, в одиночестве этой ночи,
где белые звезды шлют лучи,

дрожат в небесах заиндевелых, —
в одиночестве всей этой ночи целой,

накрывающей все, что видно глазам —
жизнь и год, расписанный по часам, —

в хрустале этой ночи, в черноте без дна
время скрыло следы.

Так чем
отличается эта ночь одна
от всех остальных ночей?

Вот мы воскресли.
Все по-прежнему идет.
Ничто здесь не успело измениться.

Вот только лишь часы ушли на час вперед,
и равнодушней стали близких лица.

Ночью вагоны прошли, но что я могла понять,
что разглядеть при мелькнувших огнях,
что ушли навсегда?
Ведь догадаться нетрудно: подобные поезда
на полустанках не станут стоять…

Я не в пустыне. Ведь там нет часов,
а здесь – есть. Я боюсь опоздать.
Ветер швыряет мне листья в лицо,
листья летят на мое крыльцо.
Разве здесь – пустота?

В небесах колесница и семь звезд.
И на небе,
как и на земле пока еще,

никто никогда не слушал всерьез
ни злодея,
ни праведника,
ни раскаявшегося.

Десять раз,
может быть, двадцать раз
мне сопутствовала удача.

Только кто сказал,
что и в этот раз
мне сопутствовать будет удача?

И вот стало ясно мне,
что я не нужна никому,
ни тропинки во всей стране
не ведет к крыльцу моему,
и я осознала вполне:
я не нужна никому —

и тогда упали, застлали свет
одиночество и печаль.

Если б плакать могла я – что же,
в одиночестве плачут тоже,
только как мне смеяться, если в ответ
даже эхо будет молчать?

На том месте, где дерево это растет,
мы вместе мечтали тогда.
На том месте, где дерево это растет,
в те дни бродили стада.

Здесь черные козы бродили в тот вечер,
а нынче здесь дерево – вместо стада,
и в окошке рядом
зажигают субботние свечи.

Мой сосед Гузмай для вас
вмиг сплетет любой рассказ.
Сказки, полны похвальбы,
вырастают, как грибы.

Если он собачку встретит,
он вам вечером заметит:

«Встретил я громадных псов,
страшных, ростом со слонов!
Самый главный – я видал —
на полицию напал!»

Если ж кошку повстречает,
так, примерно, замечает:

«Я гулял себе, и вот —
мне навстречу тигр идет!
Вот меня узнал, кивает,
шляпу предо мной снимает.

Тигр громадный и злой
поздоровался со мной!»

Мой сосед Гузмай для вас
вмиг сплетет любой рассказ!

Наш Гузмай на сказки скор.
Все их знают с давних пор.
Только он не даст скучать,
не устанет сочинять: